это намеренно, чтобы выбить его из равновесия, и в качестве противоядия попросил у старшего помощника японского посла сигарету и тоже закурил.
— Благодарю вас за согласие нас принять, — чопорно произнёс он.
— Позвольте ещё раз приветствовать вас в стенах нашего посольства, — ответил посол Японии, дружески, хотя и осторожно кивнув.
— Начнём? — спросил Адлер.
— Прошу вас. — Посол откинулся на спинку кресла и сложил пальцы на животе, стараясь продемонстрировать, что он совершенно спокоен и готов выслушать вступительную речь.
— Соединённые Штаты крайне озабочены событиями в западной части Тихого океана, — начал Адлер. Фраза «крайне озабочены» была выбрана намеренно. Когда государства заявляют, что они крайне озабочены, это означает, что рассматривается возможность применения вооружённой силы. — Как вам известно, жители Марианских островов являются американскими гражданами и стали ими по собственному желанию, выразив его на свободных выборах, состоявшихся почти двадцать лет назад. По этой причине Соединённые Штаты Америки ни при каких условиях не согласятся с японской оккупацией этих островов и мы про… — нет, поправился Адлер, — мы требуем немедленного возвращения этих островов под суверенитет США, а также полного вывода японских вооружённых сил с этих территорий. Мы также требуем немедленного освобождения всех американских граждан, удерживаемых вами. Отказ от выполнения этих требований повлечёт за собой самые серьёзные последствия.
Все присутствующие сразу оценили недвусмысленность такого заявления. Пожалуй, подумали японские дипломаты — даже те из них, кто считали действия своего правительства безумием, — оно было выдержано в чересчур резких формулировках.
— Со своей стороны я сожалею о тоне подобного заявления американской делегации, — ответил посол, что на дипломатическом языке означало пощёчину, нанесённую Адлеру. — Мы готовы выслушать ваши предложения по основным вопросам и изучить их приемлемость, принимая во внимание интересы безопасности Японии. — Как дипломату Адлеру придётся теперь повторить все, что он только что сказал, и разъяснить значение своих слов. Это было неприкрытое требование выслушать новое заявление американской стороны, где содержались бы какие-нибудь уступки, в обмен на что японское правительство тоже в чём-то уступит.
Адлер поднёс к губам бокал с водой и сделал пару глотков.
— По-видимому, я не сумел достаточно ясно выразить позицию моего правительства, — произнёс он, поставив бокал на стол. — Ваша страна совершила акт вооружённой агрессии против Соединённых Штатов Америки. Подобные действия влекут за собой очень серьёзные последствия. Мы даём возможность вашему правительству избежать дальнейшего кровопролития.
У остальных американцев, сидевших за столом, промелькнула одна и та же мысль: крайне жёсткое заявление. Американская сторона приступила к переговорам, не успев разработать линию поведения, и Адлер зашёл дальше, чем они ожидали.
— И снова, — ответил посол после некоторого размышления, — я вынужден заявить, что считаю ваш тон достойным сожаления. Как вам известно, моя страна вынуждена проявлять законную тревогу о своей безопасности. Она оказалась жертвой необдуманных мер, которые направлены на то, чтобы причинить самый серьёзный ущерб нашим экономическим и национальным интересам. Статья 51 «Хартии ООН» недвусмысленно признает право любого суверенного государства на меры самообороны. Ничего большего, чем такие меры, мы не принимали.
Искусно сформулированный ответ, это признали даже американцы, и повторный призыв к компромиссу давал реальную возможность для манёвра.
Первоначальный этап обмена дипломатическими фразами продолжался ещё полтора часа. Ни одна из сторон не соглашалась пойти на уступки, всякий раз просто повторяя свою позицию в несколько иных выражениях. Затем наступило время для перерыва. Сотрудники службы безопасности распахнули двери в изысканный сад, и все направились туда, якобы подышать свежим воздухом, но на самом деле для продолжения переговоров уже на неофициальном уровне. Сад был слишком велик, чтобы установить здесь аппаратуру прослушивания.
— Итак, Крис, мы начали переговоры, — негромко произнёс Сейджи Нагумо, отпивая кофе из чашки — он выбрал кофе, чтобы продемонстрировать, что сочувствует американцам; из тех же соображений Кристофер Кук предпочёл чай.
— Что ещё ты ожидал услышать от нас? — спросил заместитель помощника государственного секретаря.
— Во вступительном заявлении не было ничего удивительного, — согласился Нагумо.
Кук посмотрел на высокую стену, которая окружала сад японского посольства.
— На какие уступки вы готовы?
— Определённо уйдём с Гуама, но он должен превратиться в демилитаризованную зону, — тихо ответил Нагумо. — А что можете предложить вы?
— Пока — ничего.
— Ты должен дать мне что-то, для того чтобы я мог передать это послу, — заметил Нагумо.
— Я ничего не могу предложить, за исключением разве прекращения военных действий — до того как они начнутся всерьёз.
— Когда они могут начаться?
— Слава Богу, не в ближайшее время. По крайней мере у нас есть время для переговоров. Давай используем его с максимальной пользой, — встревоженно произнёс Кук.
— Я передам твою точку зрения. Спасибо. — Нагумо отошёл в сторону и встал рядом с одним из членов своей делегации. Кук тоже побродил по саду и минуты через три подошёл к Адлеру.
— Уступят Гуам, но при условии превращения его в демилитаризованную зону. Это определённо. Может быть, что-нибудь ещё, но безо всяких гарантий.
— Интересно, — сказал Адлер. — Значит, ты был прав, когда говорил, что они готовы пойти на уступки, чтобы мы могли спасти свою репутацию. Неплохо сработано, Крис.
— А что мы предложим в обмен?
— Ничего, — холодно ответил заместитель государственного секретаря. Он подумал о своём отце и о татуировке у него на руке, о том, как он узнал от него, что девятка — это перевёрнутая вверх ногами шестёрка, как отца отправила в концлагерь страна, когда-то бывшая союзником государства, представитель которого владел этим посольским особняком и красивым, хотя и словно неживым садом. Подобные мысли не должны были появляться у профессионального дипломата, и Адлер знал это. Япония предложила убежище нескольким евреям и спасла их от смерти — один из них стал членом кабинета министров в администрации Джимми Картера. Может быть, если бы его отцу повезло и он принадлежал бы к числу этих счастливцев, отношение Адлера к Японии было бы другим, но отец умер в концлагере, и Адлер видел в Японии только врага. — Мы начнём с того, что круто навалимся на них, и посмотрим, что из этого выйдет.
— Это кажется мне ошибкой, — заметил Кук после недолгого размышления.
— Может быть, — согласился Адлер. — Но они совершили ошибку первыми.
Военным это совсем не понравилось. Такое отношение раздражало штатских, сумевших создать полигон со стартовыми шахтами по крайней мере в пять раз быстрее, чем то же самое удалось бы этим тупицам в мундирах, не говоря уже о том, что всё было осуществлено в полной тайне и намного дешевле.
— И вам даже не пришло в голову замаскировать пусковые шахты? — резко бросил японский генерал.
— А как их можно обнаружить? — раздражённо возразил старший инженер.
— На борту американских орбитальных космических станций находятся камеры, способные различить пачку сигарет на земле.
— Для начала им придётся сфотографировать всю страну. — Инженер пожал плечами. — А мы расположили шахты на дне ущелья с такими крутыми стенами, что летящая сюда баллистическая ракета не сможет поразить цель, не угодив сначала вон в те горные вершины. — Он показал пальцем. — К тому же у них теперь даже не осталось на это баллистических ракет, — добавил инженер.
Перед отъездом сюда генерала тщательно проинструктировали и приказали проявить максимум
