творениями человеческого разума, когда-либо спущенными на воду. Огромная «Теннесси» намного уступала по скорости и манёвренности небольшим ударным лодкам, но, как и остальные её сестры, по-прежнему превосходила все меньшие субмарины в самом главном — она плавала практически бесшумно. Даже киты не всегда слышали её приближение.
Сила против силы, снова подумал Робби Джексон. Если силовое решение проблемы невозможно, что тогда?
— Ну что ж, раз мы не можем действовать, как боксёры на ринге, то превратим это в карточную игру, — пробормотал он себе под нос в тиши кабинета и тут же удивлённо поднял голову, лишь сейчас заметив, что разговаривает сам с собой.
Гнев — не достоинство для профессионала, однако на этот раз контр-адмирал Джексон поддался такой слабости. Враг — теперь он пользовался этим термином — полагал, что он и его коллеги в оперативном управлении Объединённого комитета начальников штабов не смогут разработать успешный план противодействия противнику. В сущности всё дело в пространстве, времени и силе. Пространство измерялось тысячами миль, время — месяцами и годами, а сила — дивизиями и эскадрами.
Что, если они ошибаются? Джексона мучил этот вопрос.
Шемья находилась в двух тысячах миль от Токио. Элмендорф — ещё на тысячу миль дальше. Однако пространство — это и есть время. Для японцев время измерялось числом месяцев и лет, необходимых американцам, чтобы заново создать флот, способный сделать то, что было осуществлено в 1944 году, но карты не принимали такой расклад во внимание. Да и сила не обязательно измерялась огромным количеством дивизий и флотов — её роль заключалась в том, насколько мощный удар вы сможете нанести в местах, имеющих наибольшее значение. Всё остальное — только напрасная трата усилий, не так ли? Но самым главным являлась проницательность, способность предугадать действия противника. Враг сумел догадаться, что его ограниченные возможности применимы и к другим участникам конфликта. Японцы сформулировали направление будущего развития событий, и, если Америка примет их условия, она неминуемо потерпит поражение. Вот почему сейчас нужно разработать собственные правила игры. Этим и следует заняться. Джексон положил перед собой чистый лист бумаги и посмотрел на огромную карту мира на стене.
Дежурный офицер ЦРУ, заступивший в ночную смену, оказался достаточно разумным человеком, подумал Райан. Офицер сумел понять, что с передачей информации, полученной в три часа ночи, вполне можно подождать до шести утра. Это значило, что в спецслужбах есть люди, обладающие таким редким достоинством, как здравый смысл и способность трезво оценивать обстановку, что Райану было приятно сознавать. Русские передали шифровку в свою вашингтонскую резидентуру, а оттуда её доставили с курьером в ЦРУ. Интересно, мелькнуло у него в голове, что подумали охранники в Лэнгли, открывая ворота ЦРУ сотрудникам русской разведки. Из ЦРУ шифровку отвезли в Белый дом, и курьер ждал Райана в приёмной, когда советник по национальной безопасности вошёл к себе.
ИСТОЧНИКИ СООБЩАЮТ, ЧТО В ЙОШИНОБИ НАХОДЯТСЯ 9 (ДЕВЯТЬ) РАКЕТ Н-11.
— Да, это действительно хорошая работа, Сергей Николаевич, — проговорил Райан, вскрывая второй конверт, доставленный курьером. — Прямо-таки превосходная.
Вот сейчас наступит конец, подумал Санчес.
Командующий морской авиацией Тихоокеанского флота имел звание вице-адмирала и пребывал в таком же плохом настроении, как и все остальные офицеры на базе в Пирл-Харборе. Он отвечал за все воздушные операции к западу от Невады и должен был играть ключевую роль в войне, начавшейся всего несколько дней назад. Однако командующий не только не мог передать двум своим авианосцам в Индийском океане, как им надлежит действовать, но и видел к тому же два других авианосца, которые замерли в сухом доке. Вероятнее всего, они пробудут здесь несколько месяцев, подумал адмирал, наблюдая за тем, как телевизионная группа Си-эн-эн показывает на весь мир, в каком жалком состоянии оказались американские авианосцы.
— Итак, в чём дело? — спросил он у вошедших в кабинет офицеров.
— У нас есть намерения побывать в западной части Тихого океана? — спросил Санчес.
— В ближайшем будущем — вряд ли.
— Я могу выйти в море меньше чем через десять дней, — заявил командир авианосца «Джонни Реб».
— Неужели? — ядовито осведомился командующий морской авиацией.
— Гребной вал номер один приведён в порядок. Если мы сумеем отремонтировать вал номер четыре, авианосец сможет развивать двадцать девять, а то и тридцать узлов. Во время ходовых испытаний на двух гребных валах были надеты кольца. Стоит устранить на них сопротивление воды, и, возможно, удастся развить тридцать два узла.
— Продолжайте, — сказал адмирал.
— По-видимому, нашей первой задачей будет сломить сопротивление их ВВС, верно? — вступил в разговор Санчес. — Для решения этой задачи мне не нужны «гуверы» и «интрудеры». На «Джонни Ребе» можно разместить четыре эскадрильи «томкэтов» и четыре F-18, звено самолётов постановки электронных помех плюс звено «хаммеров». Понимаете, какое будет положение?
Командующий кивнул.
— Это почти равняется количеству их истребителей на островах. — Он понимал, насколько рискованно такое предложение. Палубная авиация на одном авианосце против истребителей, размещённых на двух крупных береговых базах, будет в невыгодном положении… Но ведь острова находятся довольно далеко друг от друга, верно? У Японии там есть и другие корабли, а также подводные лодки, которых адмирал особенно опасался. — Но с этого можно начать.
— Нам понадобятся элементы усиления, — согласился Санчес. — Но разве кто-нибудь откажет, если мы обратимся к ним с такой просьбой?
— У нас — нет, — ответил адмирал после недолгого размышления.
Ведущая телевизионной компании Си-эн-эн начала свою первую прямую трансляцию, стоя на вершине сухого дока. Позади неё виднелись два огромных атомных авианосца, покоящихся на деревянных стапелях, которые напоминали близнецов-двойняшек в колыбелях. Кому-то в штабе главнокомандующего Тихоокеанским флотом, должно быть, изрядно досталось за то, что съёмочную группу пустили на верфь, подумал Райан. Передача продолжилась уже с другого места, далеко от первого, по другую сторону гавани. Но авианосцы все ещё отчётливо были видны за спиной репортёра, которая в общем-то повторяла одно и то же, добавив лишь, что по сведениям, полученным из хорошо информированных источников, понадобится не менее шести месяцев, чтобы «Стеннис» и «Энтерпрайз» могли снова выйти в море.
Подумать только, проворчал про себя Райан. Её оценка времени, требующегося для ремонта авианосцев, точно соответствовала данным, содержащимся в папке на его столе, на которой чёткими красными буквами в верхнем правом углу было выведено:
«Совершенно секретно». Наверно, её оценка даже точнее, потому что исходила от какого-нибудь служащего верфи, имеющего немалый опыт работ в этой громадной ремонтной мастерской. Следом выступил специалист-комментатор, на этот раз отставной адмирал, ныне работающий в одном из «мозговых центров» в Вашингтоне, который заявил, что отобрать у японцев Марианские острова будет весьма трудно, если возможно вообще.
Проблема со свободной прессой заключалась в том, что она была общедоступна и за последние два десятка лет превратилась в такой хороший источник информации, что даже американские спецслужбы, когда требовалось сберечь время, черпали из неё самые разные данные. Да и публика стала более искушённой в своих требованиях, так что телевизионным компаниям приходилось непрерывно улучшать как методы сбора информации, так и её анализ. Разумеется, у средств массовой информации — как печатных, так и электронных — были слабые места. При сборе сведений, которые пытались скрыть от общественности,
