— Всё будет сделано, как мы обещали, — ответил Головко.
— Моё правительство будет считаться с желанием населения всех островов, — повторил посол и тут же добавил, идя на новую уступку. — Мы также готовы обсудить вопрос о различном статусе Гуама и остальных островов Марианского архипелага. Американские интересы в отношении этого острова действительно насчитывают почти сотню лет, — впервые признал он.
Адлер бесстрастно воспринял это заявление, как требуют того правила дипломатического протокола.
— Господин посол, население всех островов имеет американское гражданство, и это согласно его собственному свободному волеизъявлению.
— Теперь у них снова появится возможность сделать то же самое. Неужели ваше правительство считает, что право на самоопределение может быть использовано только один раз? — спросил в ответ японский посол. — Это кажется таким же необычным для страны с давними традициями, как иммиграция и эмиграция. Как я сказал раньше, мы будем рады предоставить двойное гражданство тем местным жителям, которые пожелают сохранить свои американские паспорта. Если они пожелают уехать, мы выплатим компенсацию за принадлежащую им собственность и… — Остальная часть заявления посла осталась неизменной.
Вспомнив о своём участии во многих дипломатических переговорах, Адлер подумал о том, что их ход совмещает худшие черты разговора с тёщей и попыток ответить на вопросы ребёнка, только что начавшего ходить. Как правило, эти переговоры скучны и однообразны. Они неизменно вызывали раздражение у участников и тем не менее являлись необходимыми. Только что Япония сделала очередную уступку. Это не было чем-то неожиданным. Неделю назад Кук сумел выудить её текст у Нагумо, но теперь о ней заявлено официально. Это была хорошая новость. А плохая заключалась в том, что такой же уступки ждут от него. Правила дипломатических переговоров основывались на компромиссах. Тебе никогда не удавалось добиться всего, к чему ты стремишься, и другая сторона никогда не получала того, к чему стремилась она. Проблема заключалась в том, что дипломаты, принимающие участие в переговорах, не должны поступаться жизненными интересами своих стран, причём обе стороны понимали — как предполагалось, — в чём заключаются эти жизненные интересы. Но нередко случалось обратное, и тогда дипломатия была обречена на неудачу, вызывая раздражение тех, кто ошибочно считали, что войны всегда происходят из-за неумелых действий дипломатов. Гораздо чаще они вызывались такими различиями в национальных интересах, что достигнуть компромисса просто не представлялось возможным. И вот теперь посол рассчитывал на то, что Адлер тоже сделает какую-то уступку.
— Выражая свою точку зрения, я удовлетворён тем, что вы признали безусловное право населения Гуама остаться гражданами США. Я также с удовлетворением услышал о том, что ваша страна признает право жителей северных островов Марианского архипелага определить свою судьбу путём свободного волеизъявления. Готовы ли вы заверить нас, что Япония признает результаты выборов?
— Мне кажется, я достаточно чётко выразил это, — ответил посол, пытаясь понять, выиграл он что-то в этом обмене или проиграл.
— В этих выборах смогут принять участие…
— Все, кто проживают на островах, разумеется. Моя страна привержена всеобщему и равному избирательному праву, как и ваша. Более того, — добавил посол, — мы готовы пойти на дополнительные уступки. У нас в стране правом участия в выборах обладают люди старше двадцати лет, но для участия в референдуме на Марианских островах мы готовы снизить возрастную планку до восемнадцати. Мы не хотим, чтобы кто-то смог потом заявить, будто референдум не был справедливым.
Вот ведь хитрый сукин сын, подумал Адлер. И это предложение кажется таким разумным. Теперь все солдаты получат право голоса, и международные наблюдатели сочтут такое решение уступкой со стороны японского правительства. Заместитель государственного секретаря кивнул, словно выражая удивление, и сделал пометку в блокноте. Посол, сидевший напротив, сделал вывод, что сумел добиться успеха. Для этого потребовалось немало времени.
— Все очень просто, — сказал советник по национальной безопасности. — Вы готовы помочь нам?
Тема совещания была такова, что никто из присутствующих не сможет покинуть зал полностью удовлетворённым. Оно началось с того, что сотрудница Министерства юстиции разъяснила смысл закона о шпионаже, содержащегося в Кодексе США под номером 18, раздел 793Е. Закон применим ко всем американским гражданам, и свобода словоизъявления и прессы не является основанием для его нарушения.
— Вы хотите, чтобы мы помогли вам в обмане, — заявил один из ветеранов-журналистов.
— Совершенно верно, — кивнул Райан.
— Но у нас профессиональный долг…
— Все вы — американские граждане, — напомнил им Райан. — Как и население Марианских островов. Моя задача не в том, чтобы обеспечить вам выполнение прав, о которых вы думаете. Нет, сейчас моя задача состоит в том, чтобы гарантировать эти права вам и всем остальным гражданам нашей страны. Вы или согласитесь помочь нам, или откажетесь. Если вы согласитесь пойти нам навстречу, мы сможем решить задачу легче и проще, с меньшим кровопролитием. В случае вашего отказа пострадает, по всей видимости, ещё немало людей.
— Сомневаюсь, что Мэдисон и остальные создатели американской конституции предполагали, что пресса нашей страны в случае войны станет помогать врагу, — заметила представительница Министерства юстиции.
— На это мы никогда не пойдём, — запротестовал директор телевизионной компании Эн-би-си. — Но вы хотите, чтобы мы предприняли действия в противоположном направлении…
— Дамы и господа, у меня нет времени на обсуждение конституционных тонкостей. Перед нами в самом буквальном смысле вопрос жизни и смерти. Ваше правительство обращается к вам с просьбой о помощи. Если вы не окажете нам эту помощь, рано или поздно вам придётся объяснить американскому народу причины этого шага. — Джек подумал о том, что ещё никто не угрожал им так прямо и недвусмысленно. Изменение ситуации, решил он, будет честной игрой, хотя они вряд ли смогут посмотреть на это таким образом. Пришло время, решил Райан, протянуть им оливковую ветку мира. — Я приму на себя всю ответственность. Если вы поможете нам в столь трудном положении, я сохраню это в полной тайне.
— Только не пытайтесь убедить нас в этом, — запротестовал представитель Си-эн-эн. — Скрыть такое не удастся.
— В этом случае вам придётся объяснить американскому народу, что ваши действия были продиктованы соображениями патриотизма.
— Я вовсе не это имел в виду, доктор Райан!
— А вот я имел в виду именно это, — улыбнулся Джек. — Подумайте над моим предложением. Разве оно как-то повредит вам? К тому же каким образом о нём узнают? Кто ещё сможет рассказать о нём?
Цинизм журналистов стал почти профессиональной потребностью, и они сумели увидеть юмор в создавшейся ситуации, но решающую роль сыграло предыдущее заявление Райана. Они оказались в сложном положении, и естественный результат заключался в том, что им пришлось искать выход в каком-то новом подходе к проблеме. В данном случае представители телевизионных компаний решили исходить из деловых соображений. Отказ прийти на помощь своей стране, несмотря на заявления о принципиальности и профессиональной этике, мог иметь самые тяжёлые последствия для компаний, так как телевизионные аудитории больше не придавали такого значения моральным достоинствам журналистов. К тому же просьбу Райана нетрудно было выполнить, достаточно проявить определённую осторожность, и никто не разберётся в происшедшем.
Руководители телевизионных компаний предпочли бы выйти из комнаты и обсудить это между собой, но никто не решился предложить такой шаг. Все пять телевизионных магнатов посмотрели друг на друга и кивнули.
Вы когда-нибудь заплатите нам за это, красноречиво говорили их взгляды, устремлённые на Райана. С этой опасностью можно жить, подумал он.
— Спасибо, — произнёс советник по национальной безопасности. Когда они ушли, Райан направился в Овальный кабинет.
