таймс».
— Так кто обманул кого, Том?
— Что ты хочешь этим…
— Звучит слабовато, — насмешливо заметил Пламер. — Полагаю, что после того как ты ушёл, люди Келти снова собрались, чтобы обсудить ситуацию. Но ты всех загнал в ловушку, не правда ли? Если станет известно, что твоя утренняя плёнка не была…
— Не станет, — прервал его Доннер. — А в результате всей этой шумихи наше интервью выглядит ещё лучше.
— Лучше для кого? — бросил Пламер, выходя из кабинета. Для него тоже это было необычно рано, и его первой мыслью, никак не связанной с событиями дня, почему-то было, что Эд Марроу никогда не воспользовался бы лаком для волос, как это делал Доннер.
Утреннее совещание персонала в отделе Гаса Лоренца оказалось коротким. В Атланту рано пришла весна. На деревьях и кустах уже набухли почки, и скоро воздух наполнится ароматом цветущих растений, которыми так славился этот южный город, — и при этом появится цветочная пыльца, подумал Гас, на которую у него аллергия. Но всё-таки ничто не помешает ему наслаждаться жизнью в этом оживлённом и радостном городе. Когда совещание закончилось, он надел белый лабораторный халат и направился в свои специальные владения в Центре контроля и предупреждения инфекционных заболеваний. ЦКЗ — буква «П» никогда не прибавлялась к сокращённому названию центра — был одним из бриллиантов в короне правительства, элитарное агентство, входившее в число лучших мировых центров, занятых медицинскими исследованиями. По мнению многих, он даже занимал первое место. Вот почему Атланта привлекала самых талантливых исследователей, работающих в этой области. Кто-то из них оставался в ЦКЗ и продолжал исследовательскую работу, кто-то через некоторое время уезжал на преподавательскую работу на медицинские факультеты по всей стране, но на каждом из них навсегда сохранялся отпечаток работы в центре, подобно тому как остаётся он от службы в корпусе морской пехоты, причём во многом по той же причине. Они были первыми, кого страна посылала на передовую, в самые опасные места. Вместо вооружённого противника они боролись с болезнями, и потому среди них создавался дух профессии, удерживавший лучших, несмотря на невысокое государственное жалованье.
— Доброе утро, Мелисса, — поздоровался Лоренц со своим старшим лаборантом — она уже защитила учёную степень магистра и сейчас готовилась к защите степени доктора по молекулярной биологии в соседнем университете Эмори, после чего её ожидало значительное продвижение по службе.
— Доброе утро, доктор. Наш друг вернулся, — добавила она.
— Вот как? — Образцы были установлены на предметном стекле электронного микроскопа. Лоренц опустился в кресло, как всегда, не торопясь, проверил документацию, чтобы убедиться в правильности образца по своим записям на столе: 98-3-063А. Да, номера совпадали. Теперь оставалось только повысить увеличение микроскопа… и вот он, «пастуший посох».
— Вы правы. А второй?
— Он уже готов, доктор. — Компьютерный экран был разделён на две половины по вертикали, и рядом с первым образцом был образец 1976 года. Они не были полностью идентичными. Кривая у основания РНК обычно никогда не бывает одинаковой, подобно тому как снежинки обладают бесчисленным количеством различных форм, но это не имело значения. Главными были белковые петли наверху, и они…
— Штамм Маинги. — Лоренц произнёс эти слова бесстрастно, как подобает учёному.
— Совершенно верно, доктор, — сказала Мелисса, стоявшая позади. Она наклонилась вперёд, нажала клавиши, и на экране появилось изображение -063В. — Вот с этими пришлось потрудиться. Изолировать их оказалось непросто, но…
— Да, и они идентичны. Этот образец взят у ребёнка?
— Да, у маленькой девочки. — Голоса обоих звучали бесстрастно. Человек способен выносить всего лишь ограниченное число встреч с несчастьями, а затем вступает в действие его защитный механизм. Образцы становятся всего лишь образцами, ничем не связанными с людьми, у которых они взяты.
— О'кей, мне нужно позвонить.
Две группы содержались отдельно одна от другой по очевидным причинам. Более того, они не знали о существовании друг друга. Бадрейн инструктировал одну группу из двадцати человек, «Артист» — вторую, в которую входило девять. Подготовка обеих групп была схожей. Поскольку Иран являлся независимым государством, у него были и соответствующие институты. В Министерство иностранных дел входил паспортный отдел, а в казначействе был отдел печатных и гравировальных работ. Это позволяло изготовлять паспорта любых стран, а также марки въезда и выезда. Вообще-то все это могло изготавливаться и в других местах, главным образом нелегально, но при изготовлении в казначействе качество документов было выше, причём без риска обнаружить место производства.
Как ни странно, более важная из операций была безопаснее с точки зрения физического риска — правда, в зависимости от того, как на это смотреть. Бадрейн видел лица её участников. При одной мысли о том, что им предстояло сделать, у нормального человека от ужаса по телу бежали мурашки, но для этих людей характер операции был всего лишь ещё одним примером причуд человеческой натуры. Ваша работа, сказал им Бадрейн, очень проста. Прилетаете на место. Устанавливаете. Возвращаетесь обратно. Он подчеркнул, что им ничто не угрожает, если они будут в точности выполнять инструкции, которые повторяли уже несколько раз. На той стороне у них не будет никаких контактов. Этого не требовалось, и потому операция становилась ещё безопаснее. Каждому из них было предоставлено на выбор несколько легенд, а благодаря природе операции не имело значения, если несколько человек повторят одну и ту же легенду. От них требовалось только достаточно убедительно представить её, поэтому каждый выбрал ту профессию, в которой разбирался. Почти все имели университетские дипломы, а те, кто не сумели закончить университеты, могли рассуждать о торговле или станках или о чем-нибудь ином, чтобы убедить таможенников, задающих вопросы главным образом от скуки.
Группа «Артиста» понимала свою задачу намного лучше. По его мнению, причина этого заключалась в каком-то дефекте их характеров. Члены, этой группы были моложе и менее опытны, и отчасти этим объяснялась их готовность идти на задание — они меньше знали о жизни и, следовательно, о смерти. Их гнала вперёд страсть, традиция жертвенности и ненависть, а многих преследовали внутренние демоны. Все это затмевало трезвость их взгляда на жизнь, и это нравилось их повелителям, которые тоже испытывали ненависть и жажду смерти, на которую они, впрочем, посылали других. Эту группу инструктировали более подробно. Им показали фотографии, диаграммы и планы, и участники операции придвинулись поближе, чтобы лучше ознакомиться с деталями. Ни один из них не сделал замечания относительно характера цели. Жизнь и смерть были для этих молодых парней очень простыми проблемами, потому что они не знали решающих ответов на вопросы или думали, что знают, хотя на самом деле не имели о них представления. Впрочем, для всех это было даже лучше. Поскольку в их сознании закрепился единственный ответ на Великий Вопрос, остальные вопросы, менее важные, даже не приходили им в голову. У «Артиста» не было подобных иллюзий. Он задавал себе вопросы, но не отвечал на них. Для него Великий Вопрос превратился в нечто совсем иное, носил чисто политический характер, не имеющий отношения к религии, а ведь никто не измеряет свою судьбу политикой. По крайней мере, не по собственной воле. Он посмотрел на лица парней, зная, что они поступают именно таким образом, хотя и не отдают себе в этом отчёта. По сути дела это были самые подходящие люди для такой операции. Они думают, что знают все её стороны, хотя в действительности им известна только её физическая сторона.
«Артист» чувствовал себя подобно убийце, но он поступал так и раньше, хотя и не принимал непосредственного участия в операциях. На этот раз он участвовал и сам, а потому знал, что это самая опасная операция за последние годы.
Как странно, что никто из них не отдаёт себе в этом отчёта. Каждый считал себя в душе сокрушающим врага камнем в катапульте Аллаха, даже не задумываясь над тем, что по своей природе камни предназначены для того, чтобы их бросать. А может быть, и нет. Возможно, им повезёт, и потому он проинструктировал их самым тщательным образом, сообщил им подробную и точную информацию, которую ему удалось собрать, причём эти сведения были очень хорошими. Лучше всего начать операцию после обеда, ближе к концу рабочего дня, когда переполненные улицы облегчат уход с места её проведения. Он сообщил им, что сам отправится с ними, чтобы помочь уйти от преследования, но промолчал, не сказал им о том, что поможет лишь в том случае, если дело дойдёт до этого.
