тебе было семнадцать.
— Хватит! Уж лучше отправлюсь на службу и займусь преступниками. — Он дружески хлопнул Джефферса по плечу.
— Не беспокойся, Пэт, когда приедешь за ней, она будет ждать тебя.
О'Дэй проехал мимо кафе на Ритчи-хайуэй, где он обычно запасался картонкой кофе, и вместо этого направился на юг к шоссе 50. Да, агенты Секретной службы, признал он, знают своё дело. Но и ФБР занималось по меньшей мере одной стороной безопасности президента. Сегодня утром ему нужно поговорить с парнями из отдела внутренней безопасности — неофициально, разумеется.
Один пациент умер, другой выздоровел, причём примерно в одно и то же время. Это была первая смерть от лихорадки Эбола в медицинской практике доктора Макгрегора. Ему довелось видеть немало других, умерших от сердечных приступов, инфарктов, рака или просто от старости. Большей частью они умирали ночью, когда в больнице не было врачей и умирающими приходилось заниматься медицинским сёстрам. Но на этот раз Макгрегор присутствовал при смерти Салеха. Его тело изо всех сил сопротивлялось переходу в небытие, а выносливый организм всего лишь продлил агонию и страшную боль. Тело Салеха, уже давно потерявшего сознание, боролось со смертью, подобно солдату в безнадёжно проигранной битве. Но возможности тела были небезграничны, оно сдалось и ждало прихода смерти. Наконец послышался звонок тревоги от монитора, следившего за сердечной деятельностью, синусоида на экране вытянулась в прямую линию, и оставалось только выключить прибор. Никто не собирался предпринимать попыток оживить этого пациента. Пластиковые трубочки, по которым в распавшиеся вены умирающего подавалась жидкость, были удалены и вместе с острыми предметами уложены в красный контейнер. Буквально все, что находилось в непосредственной близости от умершего, будет предано огню. Тут не было ничего необычного. Так же поступали в случаях СПИДа и гепатита. Как источник смертельного заражения предпочитали сжигать и трупы. Та же участь постигнет и Салеха. К тому же на этом настаивало правительство. Итак, очередное поражение в битве за жизнь.
Макгрегор испытывал стыд от наступившего облегчения. Он в последний раз снял защитный костюм, тщательно вымылся и пошёл навестить Сохайлу. Девочка все ещё испытывала слабость, но её уже можно отправить домой, чтобы ускорить окончательное выздоровление. Последние анализы показали, что кровь девочки так и кишит антителами. Каким-то образом организм Сохайлы одержал победу над смертельным врагом. В её теле не осталось активных вирусов. Теперь девочку можно было обнимать. В другой стране её задержали бы в больнице для дальнейших анализов и взяли бы кровь для последующих лабораторных тестов, но правительство Судана запретило это, так что Макгрегор принял решение отпустить её домой при первой же возможности. Он не спешил с этим, но теперь ему стало ясно, что ей не угрожают никакие осложнения. Врач сам поднял маленькое тельце и усадил девочку в кресло-каталку.
— Когда ты совсем поправишься, ты навестишь меня? — спросил он с тёплой улыбкой. Она кивнула. Умный ребёнок, подумал Макгрегор. Хорошо говорит по-английски. Прелестная девочка, с такой очаровательной улыбкой, несмотря на слабость, счастлива, что её везут домой.
— Доктор? — Это был голос её отца. Судя по осанке, он, должно быть, военный, подумал врач. Чувства, которые отец пытался выразить, были ясно написаны у него на лице.
— Моя помощь была совсем незначительной. Молодой и здоровый организм. Это спасло её.
— Все равно, я у вас в неоплатном долгу. — Последовало крепкое рукопожатие, и Макгрегор невольно вспомнил фразу Киплинга о том, что Запад есть Запад, а Восток это Восток. Кем бы ни был этот мужчина — у врача имелись некоторые подозрения, — людская природа имеет общие черты, так что Киплинг ошибался.
— Недели две она будет испытывать слабость. Не ограничивайте её в еде — пусть ест, что хочет. Постарайтесь, чтобы она подольше спала.
— Всё будет так, как вы говорите, — пообещал отец Сохайлы.
— У вас есть номера моих телефонов, служебного и домашнего. Звоните, если появятся вопросы.
— Если у вас возникнут трудности — с правительством, например, — прошу сообщить мне об этом. — Лишь теперь Макгрегор почувствовал глубину отцовской благодарности. Если это так, теперь у него появился в некотором роде защитник. Пожалуй, это и впрямь не повредит, подумал врач, провожая их к выходу. Затем он прошёл к себе в кабинет.
— Значит, — заметил чиновник, выслушав его доклад, — ситуация стабилизировалась.
— Совершенно верно.
— Вы проверили персонал больницы?
— Да, и завтра мы повторим анализы, чтобы убедиться в этом. Сегодня палаты обоих пациентов подвергнутся полной дезинфекции. Все вещи, с которыми соприкасались больные или которые могут оказаться заражёнными, сжигают прямо сейчас.
— А тело?
— Уложено в мешок и тоже будет сожжено, как вы распорядились.
— Прекрасно. Доктор Макгрегор, вы проявили себя с лучшей стороны, и я вам очень благодарен. Теперь можно забыть об этом печальном инциденте.
— Но как проникла к нам Эбола? — печально спросил Макгрегор — на большее он не решился.
Чиновник не знал этого, и потому его ответ был уверенным:
— Это не касается ни вас, ни меня. Гарантирую, что такое больше не повторится.
— Если вы так считаете… — нерешительно заметил врач. После нескольких фраз он положил трубку и уставился на стену. Пожалуй, стоит послать ещё один факс в Центр заразных болезней, решил Макгрегор. Правительство Судана не будет возражать против этого. Он должен сообщить в Атланту, что вспышка лихорадки Эбола, какой бы она ни была, ликвидирована. Врач почувствовал облегчение. Теперь он сможет вернуться к обычной медицинской практике и болезням, которые поддаются лечению.
Оказалось, что Кувейт более откровенен, чем его саудовские соседи. Возможно, это объяснялось тем, что правительство Кувейта по сути дела состоит из членов одной семьи и это семейное предприятие оказалось расположенным в очень опасном месте. Вот почему присланный ими отчёт о встрече с Дарейи был более подробным, а его суть куда яснее. Адлер передал Райану полученный текст. Президент быстро пробежал его глазами.
— Смысл ясен — «нам не о чём разговаривать».
— Точно, — согласился государственный секретарь.
— Или министр иностранных дел Сабах удалил из текста все вежливые выражения, или то, что он услышал, напугало его. Готов поспорить, что это второе, — решил Берт Васко.
— Бен? — спросил Джек. Доктор Гудли покачал головой.
— Мне кажется, что там возникает серьёзная проблема, — заметил он.
— Кажется? — переспросил Васки. — Возникшая проблема выходит за пределы простого «кажется».
— О'кей, Берт, ты наш главный знаток Персидского залива, — произнёс президент. — Хотелось бы выслушать твоё очередное предсказание.
— Культурные традиции Ближнего Востока основаны на том, чтобы торговаться. Существуют замысловатые словесные ритуалы, которыми пользуются на важных переговорах. Обсуждение простой фразы: «Привет, как поживаете?» — может занять целый час. Если мы приходим к выводу, что в данном случае такого не произошло, смысл следует искать в отсутствии подобных изощрённых фраз. Вы ведь сами сказали, господин президент, что суть переговоров звучит, как «нам не о чём разговаривать». — Интересно, правда, что встреча началась с совместной молитвы. Может быть, в этом таится что-то, предназначенное для саудовцев, но не для кувейтцев? Даже он не был знаком со всеми оттенками местных культурных традиций.
— Тогда почему саудовцы делают вид, что этому не стоит придавать особою значения?
— Вы говорили, что принц Али пытался создать у нас другое впечатление, верно?
— Да, — кивнул Райан. — Ну и что?
— Королевство Саудовской Аравии страдает в некоторой степени манией преследования. Они хорошо относятся к нам и доверяют Соединённым Штатам как стратегическому партнёру, но в то же время не любят нас и испытывают недоверие к нашим культурным традициям. Впрочем, даже это не так просто. Об этом можно говорить без конца, однако суть заключается н опасениях, что слишком тесные контакты с Западом
