для главного орудия, и все находились в держателях, позволяющих легко доставать их. Его заряжающий и наводчик были на своих местах. Первый осматривал местность с помощью оптического прицела, более мощного, чем бинокль командира. Запасные члены экипажа находились на своих сиденьях, на случай если кто-нибудь будет ранен или убит. Задняя дверь, ведущая к туннелю, была открыта. В сотне метров от неё стоял восьмиколесный БТР-60, готовый увезти их из бункера, если возникнет необходимость. Впрочем, его люди не думали, что это понадобится. Их бункер был неприступен, не правда ли? Броня танковой башни достигала более полуметра, а сам бункер состоял из трех метров железобетона с метром грунта на нём.
К тому же они были спрятаны за кустом. Если вы не видите цель, вы не можете попасть в неё, правда? Ведь у китаезов были узкие косые глаза, которые видели недостаточно хорошо, верно? Подобно все солдатам в его экипаже, Команов был русским, из европейской части России, хотя под его командой было немало азиатов. Эта часть России представляла собой смесь национальностей и языков, хотя все владели русским, который выучили если не дома, то в школе.
– Движение, – сказал наводчик. – Движение на Рисовом хребте. – Так они называли первый ряд холмов на китайской стороне. – Это пехота.
– Ты уверен, что это пехотинцы? – спросил Команов.
– Полагаю, что это могут быть пастухи, но я не вижу баранов, товарищ лейтенант. – У наводчика было едкое чувство юмора.
– Слезай, – сказал лейтенант солдату, который занял его место у люка. Команов вернулся на сиденье командира. – Передайте мне головной телефон, – приказал он. Теперь он был соединён с телефонной сетью и мог говорить с любым из одиннадцати бункеров или командиром полка, просто нажимая кнопку микрофона. Но Команов ещё не надел наушники. Он хотел, чтобы его слух ничего не тревожило. Ночь была тихой, почти безветренной, дул только лёгкий бриз. Они находились на большом расстоянии от ближайшего поселения, и шум транспорта не нарушал тишину. Затем он направил бинокль на дальний ряд холмов. Да, были видны призрачные очертания движения, подобные раздуваемым ветром волосам. Но это были не волосы. Это могли быть только люди. И, как заметил его наводчик, это не были пастухи.
В течение десяти лет офицеры в пограничных бункерах добивались выдачи очков, позволяющих отчётливо видеть при слабом освещении, подобных тем, которые выдавались спецназу и другим элитным частям. Ответ всякий раз был отрицательным: такие очки были слишком дорогими для второстепенных частей. Пограничники видели такие приборы, только когда сюда приезжали специальные комиссии, и пограничники могли только пускать слюни, глядя на вожделенные оптические приборы. Нет, им следовало заставить свои глаза привыкать к темноте…
Двойники этой танковой башни выпускались начиная с конца 1944 года – ИС-3 продолжали производиться после этого в течение многих лет,
– Докладывает пост 50. Мы видим оживлённое движение, похоже это пехота, на северном склоне Рисового хребта. По нашей оценке, количество пехоты равняется примерно полку, – захрипело в наушниках.
– Сколько у нас фугасных снарядов? – спросил Команов.
– Тридцать пять, – доложил заряжающий.
Это было достаточное количество. Кроме того, в пределах досягаемости Рисового хребта находились пятнадцать тяжёлых 152-мм гаубиц МЛ-20. Они стояли на бетонных площадках рядом с массивными бункерами, наполненными снарядами. Команов посмотрел на часы. Почти половина четвёртого утра. Ещё девяносто минут, и начнёт рассветать. На небе не было ни единого облачка. Он поднял голову и увидел звезды, такие яркие, каких никогда не увидишь в Москве с её загрязнённой атмосферой. Нет, сибирское небо было ясным и чистым, и над его головой виднелся океан света, ещё более яркий из-за полной луны, все ещё висящей высоко над западным горизонтом. Он снова приложил бинокль к глазам. Да, на Рисовом хребте было заметно движение.
– Начинаем? – спросил Пенг.
– По вашей команде, – ответил Ва.
Пенг и его штаб находились впереди своих орудий, чтобы лучше видеть результаты артиллерийского огня.
Но в семидесяти тысячах футов над головой генерала Пенга летела «Мерилин Монро». Каждый из беспилотных самолётов «Тёмная звезда» имел написанное на нём имя, и, получив разрешение выбрать названия для высотных разведывательных самолётов, наземные команды выбрали имена звёзд кино, причём каждое из них, разумеется, было женским.
На носу этого беспилотного самолёта была искусно нарисована центральная страница из журнала «Плейбой» 1953 года, но глаза, смотревшие вниз с невидимого разведчика, были электронными и работавшими во множестве спектров, а не светло-голубыми. Внутри носовой части самолёта, сделанной из фибергласа, находилась направленная антенна, передававшая полученную информацию на спутник, откуда она поступала в самые разные точки на земной поверхности. Самой ближней был Жиганск, а самой дальней – Форт-Бельвуар, в Виргинии, рядом с Вашингтоном, округ Колумбия. Отсюда информация по оптиковолоконным кабелям устремлялась во множество секретных агентств. В отличие от большинства разведывательных систем, из беспилотного самолёта передавались чёткие изображения, напоминающие кадры кинофильмов в реальном времени.
– Похоже, они готовы к наступлению, – заметил старший сержант капитану, своему непосредственному начальнику. Действительно, были видны солдаты, загоняющие снаряды в казённые части полевых орудий, за которыми следовали небольшие матерчатые мешочки, вмещающие метательные заряды.
– Сколько всего орудий, сержант? – спросил капитан.
– Чертовски много, сэр.
– Это я и сам вижу. Как относительно количества? – повторил вопрос офицер.
– Больше шестисот орудий, и это только в одном секторе, капитан. И ещё четыреста подвижных пусковых ракетных установок.
