ОСТГОТЫ Генман Рих
Черкас-Ужи Фома Фомич 3-ий Рыжий
Иван Хомутов Тихон, Кривая Нога (должно, из Кривянки).
ГУНЫ Аттила
Шеремет Разин Илья Фомич Фома Ильич Илья Фомич
МЕЖДУЦАРСТВИЕ
Гуны ушли и никого не было, управлял за это время казак Фома Ильич Гаморкин. Потом опять власть в Степи раздвоилась с приходом Хазар. Жили между собой дружно и не ссорились.
Сары-Арпачанин Ванька Кагальник Каган Сула
Фролов Семен Прохорович
ХАЗАРЫ
Фома Фомич 4-ый
Илья Фомич Илья Фомич
Рыжий
Сколько рыжих: прости Господи!
Прим. Гаморкина… Войсковой Писарь Посол от казаков в Столице Хазар городе Балангиере, на Волге.
Война с венграми, печенегами и торками. Тут всего было и все перемешались и россы и инородцы. Побито было народу — страсть. Подробности неизвестны, но существовали от Гаморкиных.
Печенеги ухлопали
Стрелопонт Ильич Фома
Стрелопонтович Айседора
Стрелопонтовна Фома Фомич 5-ый
Вот, станичники, баба была! Не рыжий
ТЬМУТАРАКАНЬ
Старая Казакия.
Города: Осинев, Балин, Сугров, Шарукань, Казачьи городки.
Сары-Аз-Ман, а за ним уже известные славные Атаманы-Молодцы
Фома Фомич 6-ой Илья Фомич Илья Ильич
Рыжий
В Сибири был с Ермаком, женат на дочке (младшей) Кучума. Умер не на Дону.
Иван Ильич Семен Иванович Иван Семенович Семен Иванович
Фома Семенович Фома Фомич 7-ой
Выбирали для России Царя. У Разина есаулом был. Погиб у Самары.
Рыжий
Тут Петр Великий немного расчистил Казачество. Конец Старой Казакии. Смерть Кондратия Бу-лавина. Погибли на обломках своего Государства Гаморкины:
Иван Фомич На плоту плыл повешенный в Черное море. Причалил в Керчи.
Илья Иванович
РУССКИЕ (ихняя Империя)
Илья Ильич Фома Ильич Семен Ильич Фома Фомич 8-ой Фома Фомич 9-ый Граф Граббе Илья Фомич
Покатило и Иван Ильич Гаморкин…
Тут мы передохнули с Ильичем и продолжали дальше:
Иван Ильич Дочь его Анну Ива-
сын его Фома Иванович новну мы не занесли, так как из бабья, одна только Айседора Стрелопонтовна такой чести удостоилась.
Пугачевцы
Не рыжий Рыжий
— Стой, сказал Иван Ильич, разве мы не можем и дальше распределить, как им сукиным детям надо называться-а?
— Неловко как-то, кум. Они-же не родились еще.
— Чего там, не родились. Пиши.
Конец Российской Империи — Великая Безкровная Революция. Война Казаков народная, за Освобождение. Несколько смутных и тяжелых лет, затем:
СОЮЗ КАЗАЧЬИХ ГОСУДАРСТВ (Новая Казакия).
Илья Фомич Илья Ильич Фома Ильич
Фома Фомич 10-ый Ры…
— А вдруг он не рыжим будет. Родится вдруг не рыжим. Ведь бывали же случаи в роду? — сомнительно покачал головой Иван Ильич.
— А вдруг он сивый, либо чернявый. А могеть так случиться, что и без волос вовсе. Тогда что? Кум, а кум! Ведь тогда весь мой авторитет и все значение поколеблется у моих предков-а? От, Боже-ж мой. Что же сделать такое? Поставь-ка, кум, одну букву — Ры…
Если будет рябой, то припишут — Ры-ябой, а ежели рыбалка, припишут — Ры-балка. А если в Москву уйдет, или из Казачества — припишут Р-уский человек, хоть таких случаев в моем роду не бывало. Ну, а если уродится рыжим, чему я, для поддержания славных предков: отцов, дедов и прадедов, и что не-наесть закону точному и мно-гобразному — рождений и умираний, буду весьма
Атаманы: г-м, г-м… рад и чего желаю от всей моей души, припишут тогда — Р-ыжий.
— Ну-ну, пиши дальше. А там поставь только — „Ры'…
Так значит мы боковых дедов и братьев и дядьев во внимание не берем, иначе со всеми ними вся Донская Область наберется.
Жарь дальше — по главным.
Ежели же кто из потомков моих, подлецов, от этого списка отступится или, сволочь, во время не родится и во время же не умрет — ну держись! Прокляну заранее на веки вечные. С небес в папахи плевать буду и коням хвосты ночью на английский манер пообрезаю.
Ну, пиши, пиши. Чего стал?
Илья Фомич.
Гаморкин хитро прищурился на меня.
— А ты, к примеру, знаешь какая у него судбина? Слушай, как мне представляется. Будет у него странная судьба-фортуна. Будет моему пра-правнуку славная смерть на поле битвы. Война Казакии с Японией, только не 1905-го года, вовсе не такая.
И пра-правнука моего переедет Японский миноносец.
— Ну? — спросил я. — Что ты говоришь? Как же это произойдет?
— А так! Очень даже просто. Поплывет он — Илья Фомич, из Ростова в Миусский Округ с донесением. Притомится по пути, перевернется на спинку, а тут его японский миноносец по брюху — черк — и концы. Во-о как! Видал?
— Да-а! Замечательно, — увлекаясь нехитрой фантазией Гаморкина, восторгался я. Иван Ильич даже жизнями чужими жил.
— А дальше?
— Погиб. Так с кожанной сумочкой, которая у него за шею привязана будет, с донесением, значит, и пойдет ко дну — раков кормить. Пузырей несколько пустит наружу для приличия и — крышка.
Ну так! Пиши еще.
Илья Ильич и его сын
Иван Ильич…
Гаморкин неожиданно замолчал и сильно задумался. Нас порядком потряхивало на подводе и в тетрадке у меня получились ужасные каракули. Я думаю, что сам бы черт ничего не разобрал бы в ней. Цыгаркой я ее прожег в нескольких местах. И вот лежит она сейчас передо мной старая, старая, измятая вся, и смотрят на меня и на свет Божий, все эти: Ильи Ильичи, Фомы Фомичи и, даже, баба чем-то знаменитая (потом-то я узнал) Айседора Стрелопонтовна.
