Херберт понимал это очень хорошо. Он служил агентом ЦРУ в Бейруте в 1983 году, когда было взорвано американское посольство. Среди убитых оказалась и его жена. Ни один день не проходил без того, чтобы он не задавал себе вопрос, что было бы, если...
Херберт и Марта вышли из Белого дома и сели в специально экипированный автомобиль, на котором Херберт ездил по Вашингтону. Закатывая кресло в машину, Херберт с надеждой подумал о том, что время, расстояние и дружба помогут Майку преодолеть этот кризис. Он так и сказал Лиз: «Самое сложное в школе жизни то, что с каждым классом учиться становится все труднее». «Зато как легко потом поступать», — отшутилась тогда психолог.
И это было правдой, думал Херберт, в то время как водитель Марты пробивался через плотный транспортный поток. В течение последующих нескольких дней, недель, а может, и лет его задачей будет убедить в этом Майка Роджерса.
Глава 61
Ибрагим-аль-Рашид открыл глаза и увидел перед собой грязное окно тюремной больничной палаты. В ноздри ударил запах лекарств.
Ибрагим знал, что находится в Дамаске под охраной сирийской службы безопасности. Он знал также, что получил серьезные ранения, хотя и не мог оценить их тяжести. Он знал все это, потому что подслушал разговор медбратьев и охраны, которые думали, что он все еще без сознания. Через намотанные на голову бинты звуки казались далекими и приглушенными.
В короткие минуты просветления Ибрагим видел разные вещи. Видел какого-то человека в форме, слышал вопросы, на которые не имел сил ответить. Ему казалось, что губы его застыли, а язык не шевелится. Он помнил, как его относили в ванную, где размотали бинты и помыли отдельные части тела. Кожа отваливалась похожими на застывший свечной воск кусками. Потом его снова забинтовали и принесли обратно.
Во сне молодой курд видел все гораздо четче. Он снова видел себя рядом с командиром Сиринером. Он слышал слова командира: «Они не сделают по нашей штаб-квартире ни единого выстрела». Он помнил, как стоял рядом с ним плечом к плечу и стрелял по врагам, не давая им войти в бункер. Помнил, как выкрикивал боевой клич, ожидая атаки... после чего был огонь. Пылающее море пролилось на их головы. Тогда Ибрагим и полевой командир Аркын своими телами закрыли командира Сиринера от огня. Ибрагим помнил, как его вытащили из бункера, засыпали землей, потом куда-то тащили, помнил небо над головой, тишину и неожиданный выстрел...
Глаза его наполнились слезами, — Командир...
Ибрагим хотел повернуться к своим товарищам, но ничего не получилось.
Бинты, сообразил он. Впрочем, какая разница. Все равно он здесь один. Революция не удалась. Иначе он бы не лежал здесь, среди врагов.
Кстати, проиграл он или нет? Разве это — поражение, если ты сажаешь семя, которое принесет плоды позже? Разве это — поражение, если твой подвиг будет вдохновлять на борьбу самых смелых и благородных? Разве это — поражение, если ты смог привлечь внимание человечества к бедам и страданиям твоего народа?
Ибрагим закрыл глаза. Он видел командира Сиринера, Валида, Хасана и многих других. И еще он увидел своего брата Махмуда, Все они были живы. Они смотрели на него и, кажется, были им довольны.
Разве это — поражение, если ты встретишься в раю с братьями по оружию?
С тихим вздохом Ибрагим отправился к ним.
Глава 62
По дороге в Вашингтон Пол Худ снова остановился в Лондоне, откуда тут же связался с Майком Роджерсом. Генерал должен был вот-вот покинуть помещение военной тюрьмы в Тель-Нефе и присоединиться к своим десантникам.
Разговор получился коротким и непривычно натянутым. Роджерс почти все время молчал. Худ не сумел даже толком расспросить его о состоянии здоровья и условиях содержания в Тель-Нефе. Ответы генерала были отрывисты, голос тих и бесцветен. Худ приписал это истощению и депрессии, о которой предупреждала Лиз.
Набирая номер, Худ не собирался говорить генералу о прощении. Он посчитал, что лучше сделать это, когда Роджерс отдохнет, а вокруг будут находиться люди, которые помогли получить эту амнистию; люди, чье мнение он уважает. Они смогут объяснить, что это было сделано в интересах нации, а не для того, чтобы вытащить из тюрьмы опозорившегося американского военного.
Однако в ходе разговора Худ почувствовал, что Роджерс имеет право знать о переменах в его судьбе. К тому же Худ не хотел, чтобы во время полета Майк думал о предстоящем судилище. Лучше пусть планирует свою дальнейшую работу в Оп-центре.
Генерал воспринял новость довольно спокойно и попросил поблагодарить Марту и Херберта за их усилия. Но Худ уже почувствовал неладное. Между ним и генералом оставалось что-то недоговоренное — не горечь и не злоба, а скорее меланхолическая грусть, словно Роджерс был безнадежно обречен.
Он как будто хотел попрощаться.
Закончив разговор с Роджерсом, Худ тут же позвонил полковнику Августу, зная, что Август и Роджерс вместе выросли в Хартфорде, штат Коннектикут, Худ попросил командира десантников развлекать Роджерса шутками и воспоминаниями.
Август пообещал сделать все с удовольствием.
В аэропорту Хитроу Худ и Бикинг тепло попрощались с профессором Насром и пообещали обязательно послушать, как его жена играет Шопена. Бикинг, правда, заметил, что «Революционный этюд» неплохо было бы заменить чем-то менее политически окрашенным, Наср не стал возражать.
Перелет на борту самолета госдепартамента оказался на редкость приятным.
Худ выслушал немало теплых и искренних слов. Они не имели ничего общего с дежурными поздравлениями, которые звучат на приемах и встречах в Вашингтоне.
Весь самолет радовался тому, что десант утер нос террористам в Бекаа. Общее настроение удачно передал помощник заместителя госсекретаря Том Андреа:
— Давно надоело играть по правилам, которые никто, кроме нас, не соблюдает.
Андреа упорно пытался выяснить, кто же помог Худу Бикингу и Насру выбраться из дворца во время беспорядков в Дамаске. Но Худ только потягивал минералку и отшучивался.
Самолет приземлился в десять часов тридцать минут вечера в среду. Почетный караул встречал тела погибших сотрудников службы безопасности посольства. Худ дождался, пока гробы перегрузят в катафалк, и лишь после этого сел в прибывший за ним и Бикингом лимузин. Машину прислала Стефани Клоу из Белого дома. Она же передала через водителя записку: «Пол, с приездом. Боялась, что вы возьмете такси».
Первого завезли домой Худа. Задержав в своей ладони руку Бикинга, он спросил:
— Ну что, понравилось быть пешкой в большой игре?
— Лихо! — улыбнулся в ответ молодой дипломат. Около часа Худ провалялся в постели, играя с ребятишками. Потом часа два занимался любовью с женой. Когда Шарон уснула на его плече, Пол долго лежал без сна, размышляя о том, не совершил ли он большой ошибки, рассказав Майку Роджерсу о президентском прощении.
Глава 63
Когда Майк Роджерс впервые попал в армию, ему достался сержант по имени Хаос Бойд. Он так и не узнал, как звучало полное имя от Хаоса, но оно, разумеется, существовало. Ибо Хаос Бойд был самым аккуратным, пунктуальным и дисциплинированным человеком из всех, кто встречался ему в жизни.
Сержант Бойд неутомимо вколачивал в своих подчиненных основополагающую идею: главным качеством солдата является смелость. Важнее смелости для солдата только честь. Перефразируя Вудро Вильсона, сержант говорил;
