газону и кустам, отгораживающим сад от соседей. Запах травы мешался с ароматом кофе и создавал настроение уюта и комфорта.
Некоторое время они в молчании пили кофе, глядя на пчел, кружащихся над пурпурной вербеной, которая росла возле ограды. Блейз сидел, опершись локтями о колени, держа чашку обеими руками. Вопрос его прозвучал неожиданно:
— Итак, что ты собираешься делать с Крегом?
— Я ничего не собираюсь с ним делать.
Сорель ожидала взрывной реакции, но Блейз продолжал глядеть в чашку. Через несколько секунд он одним глотком допил кофе и встал.
Она напряглась, но он отошел в угол дворика и встал спиной к ней. В молчании прошло несколько минут. Потом Блейз повернулся и положил руку на столб, который держал решетку. Посмотрев на выветренные плиты, он пристально взглянул на Сорель.
— Я все делал неправильно, — покачал он головой. — Когда ты вернулась в мою жизнь, я был почти готов предложить Чери венчальное кольцо. В ней есть все, что мужчина хочет видеть в жене, — она добрая, нежная, верная, ласковая. И она меня любит, как ты сама заметила. — Он помолчал, глядя в сторону, потом снова посмотрел на Сорель. Не понимая, к чему он ведет, Сорель крепко сжала в руках чашку и ждала. — Но тут приехала ты и все смешала, все мои намерения привела в хаос.
— Ничего такого я не делала!
— Тебе и не надо ничего делать — ты оказалась здесь, и я вдруг испытал такие чувства, которых не знал никогда в жизни.
— Какие же?
— Во-первых, ревность. Ведь с тобой мне никогда не приходилось ревновать. С самого детства я знал, что ты моя.
— Стоит поманить пальцем?
— Вроде того, — согласился он. — Или по крайней мере когда ты созреешь для замужества. Потому что между нами ничего не могло быть, пока мы не поженимся.
— Родителей хватил бы коллективный удар, — продолжила Сорель.
— Не думаю, что они были бы очень шокированы, если бы мы стали вместе спать, — проговорил Блейз.
— Только если бы впереди маячила свадьба. Но ты и тогда не предложил секс, — заявила Сорель.
— Ты должна была стать моей женой. Мне казалось правильным подождать. — Он пронзил ее взглядом. — Тебя разочаровало мое поведение? Ты хотела испытать восторги секса до свадьбы?
— Откуда ты мог бы это знать?
Он резко повернулся, засмеялся и сунул руку в карман.
— Я мог чем угодно поклясться, что ты беспокоилась о том, чтобы остаться до свадьбы невинной.
Он был прав. Но она не хотела ни опровергать его слова, ни соглашаться с ним.
— Но ты-то не был невинным, — произнесла Сорель.
У него на лице появилось такое сожаление, что у нее сжалось сердце.
— Мне очень жаль, — прошептал он.
— Полагаю, сожаление для тебя тоже новое чувство.
Блейз покачал головой.
— Когда ты уехала, после первого шока, неверия, бешенства я испытал сожаление… горе. Только когда ты вернулась, я узнал, что меня придавило другое, более сильное чувство.
— Злость.
— Да. Слепая, яростная. Типа «хочу-что-нибудь-разбить-все-равно-что». С той минуты, как я снова тебя увидел, я не мог ни работать, ни думать. Хуже всего то, что меня переполняло желание затащить тебя в постель и устроить сеанс яростной любви. Оно не прошло.
Сорель коротко вздохнула. Она хотела того же. Но она боялась последствий — к чему может привести такая безумная, безоглядная страсть.
— Я пытался с собой бороться, говорил себе, что привыкну к факту твоего возвращения, успокоюсь. Но становилось все хуже. Я заметил за собой, что подстраиваю свои встречи под твои, веду себя самым необычным образом — например, убеждаю себя, что фамильярное поведение вызовет презрение. — Он издал сухой смешок. — Не помогло.
Ей тоже не помогло. Каждый раз, когда они встречались, ее все сильнее тянуло к нему, Сорель думала о прошлом и о том новом, потаенном тепле, которое рождалось между ними.
— Я причинил боль Чери. Мне ненавистно, как я поступил с ней, но несправедливо было давать ей надеяться, что у нас есть будущее. Она не заслуживает, чтобы с ней так обращались.
— Ты и меня винишь в разрыве ваших отношений, — покорно пролепетала Сорель.
— Согласен, несправедливо перекладывать вину на тебя, делать тебя ответственной за сумятицу чувств. Прошу прощения. Ты не виновата.
— Ты тоже не виноват, — сказала Сорель. — Ты сделал ошибку, ты не собирался ее обижать.
— Чувство вины не умаляет моей ошибки.
— Я знаю.
Он прищурился.
— Надеюсь, что знаешь. Когда ты так картинно отшвырнула меня, у тебя потом, вероятно, все-таки возникли угрызения совести.
— Да, — согласилась Сорель, и в тоне послышалась насмешка над тем, как он преуменьшает значение тех событий. — Блейз, но я совершила свой поступок не для забавы.
— Нам обоим было не до смеху. Но, если подумать о том, что ты тогда чувствовала, пожалуй, у тебя не существовало другого выхода.
Она дрожащим голосом произнесла:
— Ты… сделал сейчас большую уступку со своей стороны. — Впервые он проявил понимание ее дилеммы.
— Я стараюсь все прояснить. Мы не сможем перейти к новым отношениям, пока не избавимся от старого багажа.
— К новым отношениям?
— Ты понимаешь, что мы к ним идем. — Он не даст ей отвести глаза. — Ты долго отказывалась, Сорель. Что бы ни случилось раньше между нами, все должно разрешиться. Мы с тобой не дети, как ты недавно мне напомнила. Мы оба знаем, куда идем.
— Любовная связь?
— Если хочешь, назови ее так.
— А что скажут родители?
— Сейчас их мнения уже несущественны.
Он прав. Сексуальные отношения между ними и их возможное окончание могут создать стрессы, но они не разрушат отношения между их семьями и развитие их бизнеса, что могло бы произойти в их юные годы. Теперь они взрослые люди, и их отношения никого не касаются.
— А если я не хочу любовной связи? — спросила она.
Секунду Блейз молчал, а когда заговорил, его голос казался спокойным, невыразительным и обвиняющим.
— Ты меня хочешь.
Сорель подняла голову.
— Это не одно и то же.
Он сощурил глаза.
— Кто был однажды бит…
— Я не прошу у тебя кольцо.
— Чего же ты просишь?
Любви. Уважения. Доверия. Понимания, которое больше, чем секс. Ее тело требовало физического удовлетворения, но умом Сорель знала, что этого ей мало. Таких вещей нельзя ни просить, ни требовать. Их
