И, вогнав мне гвоздь в затылок,
крякнул он: – Психопатолог -
вот кто нужен Вам, пожалуй, ибо Вы, голубчик, псих…
Я б кивнул, даю вам слово,
но, когда ты безголовый,
получается, что, в общем, и не очень-то кивнёшь…
Приступ четвёртый
– Что же… – он взглянул победно, -
спите дальше беспробудно,
если любите кошмары! Говорят, на вкус, на цвет…
Сон хорош, когда он вещий,
но… как собеседник спящий
Вы мне малоинтересны, откровенно говоря.
Сон уносит Вас отсюда -
ничего себе беседа,
если Вас почти что нету в поле зрения! Алло,
дайте мне хоть знак, что живы:
смотритесь Вы так паршиво,
будто без предупреждены дали дуба наконец…
Коли так, то горько, горько…
У меня вот тут есть гирька
небольшая, килограмма на четыре – нет, на пять:
Если Вас шарахнуть в темя
и спросить, как Ваше имя,
Вам же даже и не вспомнить – хоть горшком Вас назови!
Впрочем, имя… имя – немо,
боль терзает анонима,
ей с высокой колокольни наплевать, кого как звать,
ей что Вы, что… Чарли Чаплин:
каждый за полцента куплен
и готов служить ей – лишь бы не терзала без конца:
гимны петь; язык поганя,
говорить «моя Богиня»,
предварять любую прихоть, пребывая начеку,
спать в ногах и кушать падаль,
с бантом танцевать, как пудель,
и вылизывать ботинки – после дождичка (в четверг)!
Боль – Царица, Боль – Хозяйка
(«Знаю, больно… знаю, зайка!»),
только хлыстиком нацелит – станет шёлком кремешок!
Где уж там свобода воли -
тут одна свобода боли:
абсолютной, что твой разум абсолютный – мировой.
Кто Вы ныне? Вы игрушка…
деревянная матрёшка -
в недалёкой перспективе вся сходящая на нет.
Вот и прекратилась личность -
остаётся только вечность:
масса времени и места – заходите навсегда!
В этой массе Ваша масса -
небольшой кусочек мяса:
это мясо для разделки (для разделки под орех) -
дух скончался, разум помер…
как Вам мой блестящий юмор?
Я ведь лезу вон из кожи, чтобы Вас развеселить!
И, протягивая лапки,
я подобие улыбки
подарил ему на память – перед тем как ускользнуть
в бессознательную область…
Он сказал: – Меrci за доблесть,
только я, прошу прощенья, задержу Вас на часок.
Приступ пятый
– То Вы распускали нюни,
то теряете сознанье -
прямо царская невеста, а не гражданин страны!
Как же можно, извините,
на такой высокой ноте
взять и попросту исчезнуть – по-английски, так сказать?
Кстати, эти англичане…
Я бы сдох от огорченья,
если б чем-нибудь случайно сам бы их напоминал.
Старые комедианты!
Истерические бунты -
это дело их холёных рук – по локоть в перстеньках.
Их дожди и их туманы,
разумеется, отменны,
или Тауэр, допустим, превосходный бастион,
или Кромвель – тоже душка,
или… эта нескладушка -
лимерик! – надёжней нету средства против стариков!
Но зато всё остальное
в этом самом Альбиное -
извиняюсь, Альбионе – просто оторви да брось:
королева с глупой ролью
ветхого мешочка с пылью,
пара пэров, пара сэров да с полсотни париков -
вроде как над стариками,
только их под париками
часто просто не бывает: хватишься – да где ж старик?
Обратишься к камеристке -
«Удалился по-английски!» -
…значит, то ли стрекача ли – задал, то ли дуба – дал!
Старики – они ведь прытки:
раз – и в дамки… то есть в предки!
И ищи потом по стенам – средь портретов родовых,
а на стенах – холст да масло,
то есть ни полпенса смысла:
сто балбесов в толстых рамах – и ни слова, ни гугу!
Что ни Авель, что ни Каин -
