— Вас, — сказал человек очень низким голосом.
— Меня? — остановилась идти Эвридика.
— Нет. Вас троих. — И едва заметный акцент: легкий, прибалтийский какой-то…
— Вы пройдите, пожалуйста, — приветливо произнес Петр. — Садитесь, вот стул.
— Петр… Вы знакомы? — Эвридике сразу и явно не понравился вошедший. Она переглянулась с Аидом Александровичем.
— Отчасти, — ответил Петр.
— Вот как? — удивился посетитель. — Вы проницательны, Петр.
— Да нет, другое, — поспешил поскромничать тот. — Но это к делу совсем не относится, мы слушаем Вас.
— Хорошо. Потому что я-то как раз и пришел говорить. Я, видите ли, знаком со всеми вами, хоть вы никогда меня и не встречали — во всяком случае — в этой жизни.
— Нет уж, давайте-ка по порядку, — перебил Аид Александрович и поочередно представил каждого из них посетителю, причем Петр усмехнулся — немножко в сторону.
— Спасибо, я знаю, — поморщился посетитель, — не надо формальностей… Люди вы все подготовленные — и вас, наверное, не удивит, если я скажу, что у меня нет имени, потому что я тень.
— О Господи… — вздохнула Эвридика.
— Я давно уже слежу за всеми вами… к сожалению; и теперь многие знают об этом, но пока вмешивался в ход событий лишь в самых крайних случаях — и в основном играя против.
«Да уж!» — чуть ли не вслух сказал Аид Александрович, но все же не вслух. Тень опять поморщилась и продолжала:
— Тем не менее, сегодня я нахожусь здесь в качестве вашего союзника, однако позволю себе не ставить вас в известность о причинах такой переориентации. У меня есть для вас некоторые сведения. Разбор дела Станислава Леопольдовича САТ назначил на одиннадцатое июня, ранним утром. Исход суда предрешен: Тень Ученого подвергнут рассредоточению.
— Подвергнут рассредоточению или приговорят к рассредоточению? — почти бесстрастно уточнил Петр.
— Конечно, приговорят… простите меня, Петр, это действительно недопустимая неточность. Итак, я хорошо осведомлен о том, что происходит на Атлантиде, и в состоянии ответить на любой ваш вопрос в этой связи. К тому же, я знаю историю Атлантиды — можете воспользоваться моими знаниями, как вам угодно, я к вашим услугам. Только с самого начала должен предупредить вас: я не способен придумать ничего, чтобы спасти Станислава Леопольдовича. На данный момент я владею всеми возможными формами контактов теней с живыми людьми, но среди них нет ни одной, которая была бы пригодна для этой цели.
— О чем же тогда спрашивать Вас? — с усмешкой сказала Эвридика.
— Я полагаю, что информация об Атлантиде, исходящая из первых рук, может помочь вам самостоятельно сориентироваться в этой сложной ситуации. Конечно, многое известно вам от Тени Ученого… от Станислава Леопольдовича, но Станислав Леопольдович — человек, что называется, внутренний и плохо разбирается в политике. Поэтому сведения, полученные от него, трудно считать исчерпывающими: он до сих пор остался ученым. Вам же нужен политик.
— Вы Тень Политика? — спросил Аид Александрович.
— Неважно. Допустим, да.
— Нас не интересует политика, — заявила Эвридика.
— Может быть, тогда вас интересует история? Это не так уж далеко от политики… Например, ваша история, Эвридика Александровна Эристави?
— Нет. — Эвридика вздрогнула. — Начните лучше с Аида Александровича, если он не возражает.
— Он не возражает, — буркнул Аид, совсем сбитый с толку.
— С Аида Александровича? — переспросила тень. — Это значит, с самого начала. Ну что ж… Вы, Аид Александрович, конечно, задавали своим родителям вопрос о том, почему Вам дали такое странное… такое редкое имя? Помните, что отвечали Вам?
— Я должен помнить?
— Как Вам угодно. В крайнем случае, это могу вспомнить я.
— Но я и вообще плохо помню своих родителей. Они умерли, когда мне было около двух лет, и меня воспитывал дядя. Он и говорил, что имя дали мне в честь мамы, ее звали Ада. Родители очень хотели девочку — тем более, что имя было уже готово. Но они чего-то там не рассчитали — и по оплошности на свет появился я.
— Восхищаюсь Вашим чувством юмора, — улыбнулся гость, — но должен уверить Вас, что оплошность эта была подготовлена всем ходом истории. Тени Вашей, Аид Александрович, надо бы отдавать в Элизиуме королевские почести: ведь это Тень Первого Царя Элизиума, царя Аида.
— А почестей, стало быть, не отдают? — равнодушно поинтересовался Аид. И добавил: — Сволочи!
— Еще раз восхищаюсь Вашим чувством юмора, а заодно и вашей демократичностью. Однако тема все-таки исключительно серьезна, Ваше Величество.
Аид не удержался и величественно кивнул.
— Сейчас, конечно, Вам трудно понять это, но если я назову то имя, которое носили Вы во времена последнего витального цикла, тут, мне кажется, Вам будет не до смеха.
— А ну-ка, — все еще шутя поощрил Аид Александрович.
— Фридрих II, Великий, — просто сказал гость, между тем как догадался уже Аид Александрович Медынский, что за имя прозвучит сейчас, и с ужасом, надо сказать, его дожидался.
— А Наполеоном тоже я был? — из последних сил сострил он.
— Не много ли, Аид Александрович? — в тон ответила тень. — Нет, Наполеоном были не Вы.
— Слава богу! — искренне обрадовался тот.
— Рад, что угодил Вам. Должен заметить, что именно последний Ваш витальный цикл совпал с витальными циклами Станислава Леопольдовича, Эммы Ивановны, Эвридики, Петра, ребят из ансамбля «Зеленый дол»…
— Няньки Персефоны! — воскликнул Аид Александрович.
— Нет, нянька Персефона — раньше… в мифологические, так сказать, времена.
— Жаль… И что же — мы все были знакомы друг с другом?
— Отнюдь. Вы не были знакомы ни с кем из упомянутых людей. Разные круги, понимаете ли… Правда, кое с кем Вы даже водили дружбу. Марк Теренций Варрон — знаете такого? Вот-вот…
— Он говорил мне! — взбудоражился Аид. — Но я, конечно, не мог вспомнить…
— Еще бы! Иначе Вы не были бы здесь.
— Как прикажете понимать вас?
— Да, в общем, просто… Тень умершего, возвращаясь в Элизиум, забывает все. Сначала Вы будете тенью Аида Александровича Медынского, а потом — Тенью Врача… и так далее, по пути обобщения, покуда, окончательно изжив в себе малейшие признаки индивидуальности, не превратитесь просто в тень: она-то и отправится в мир для новой жизни — неизвестно при ком… при каком то есть носителе. Между тем, дорогой Аид Александрович, если бы Вы только могли себе представить, какие красивые легенды ходят о временах, когда во главе Элизиума стояла Тень Царя Аида… золотой, знаете ли, век. С тех пор там многое изменилось — и далеко не к лучшему. А у Вас ведь есть все основания претендовать на верховную власть!
— Я не рвусь к власти, — признался Аид Александрович.
— Даже к такой, которая облегчила бы существование душам мертвых людей?
— Ну хорошо… — сдался Аид. — Но меня же никто не помнит в Элизиуме как Аида! Если каждая тень изживает в себе индивидуальность…
— Скажем осторожнее, каждая тень должна изживать в себе индивидуальность. Но, увы, не каждая изживает. Поэтому и существует в веках одно и то же Верховное Руководство Элизиума. Оно-то помнит, что за тень вернется на Елисейские поля после вашей, пардон, смерти.
— И Вы помните?
— Такая уж у меня специальность: все помнить.
— Значит, Тени Верховного Руководства Элизиума и Вы вместе с ними каким-то образом сохранили в себе индивидуальность?
