Как у Настеньки женихов Было сорок сороков, У Романовны сарафанов, Сколько у моря туманов! Виноградье мое со калиною, Выпускай из рукава стаю лебединую! Уж как лебеди на Дунай-реке, А свет-Настенька на белой доске, Неоструганой, неотёсаной, Наготу свою застит косами! Виноградье мое-виноградьице, Где зазнобино цветно платьице? Цветно платьице с аксамитами Ковылем шумит под ракитами! На раките зозулит зозуля: «Как при батыре-есауле…» Ты, зозуля, не щеми печёнки У гнусавой каторжной девчонки! Я без чести, без креста, без мамы, В Звенигороде иль у Камы Напилась с поганого копытца, Мне во злат шатер не воротиться! Не при батыре-есауле, Не по осени, не в июле, Не на Мезени, не в Коломне, А и где, с опитухи не помню, Я звалася свет-Анастасией!.. Вот так песня, словеса лихие, Кто пропел её в голубый вечер На дремотном веретённом вече?! И сказал Олёха: «Это ели Стать смолистым срубом захотели, Или сосны у лесной часовни Запряглися в ледяные дровни, Чтоб бежать от самоедской стужи Заглядеться в водопой верблюжий», «Нет, — сказала кружевница Проня, — Это кони в петельной погоне Расплескали бубенцы в коклюшках, Или в рукомойнике кукушка Нагадала свадьбу Дорофею…» «Знать, прогукал филин к снеговею, — Молвил свёкор, — или гусь с набойки Посулил леща глазастой сойке». Силивёрст пробаял: «То в гончарной Стало рябому котлу угарно, Он и стонет, прасол нетверёзый!..» Светлый Павел, утирая слёзы, Обронил из уст словесный бисер: «Чадца, теля не от нашей рыси, Стала ялова праматерь на удои, Завывают избы волчьим воем, И с иконы ускакал Егорий — На божнице змий да сине море! Неусыпающую в молитвах Богородицу Кличьте, детушки, за застолицу!» «Обрадованное Небо — К тебе озёра с потребой, Сладкое Лобзание — До тебя их рыдание! Неопалимая Купина — В чем народная вина? Утоли Моя печали — Стань березкой на протале! Умягчение Злых Сердец — Сядь за теплый колобец! Споручница Грешных — Спаси от мук кромешных!» Гляньте, детушки, за стол — Он стоит чумаз и гол, Нету Богородицы У пустой застолицы! Вы покличьте-ка, домочадцы, На Сиговец к студеному долу Парусов и рыбарей братца, Святителя теплого — Миколу! Он, кормилец в ризе сермяжной, Ради песни, младеня в зыбке, Откушает некуражно Янтарной ухи да рыбки. «Парусов погонщик Миколае, Объявился змий в родимом крае, Вороти Егорья на икону —
