ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

отношении тех народов, среди которых им приходится жить, например, у того же Шафаревича показано истинное отношение евреев к немцам, которым «внушалось, что они — опасное для соседей стадо ослов, способное по своей тупости растоптать нор­мальных людей».

И отсюда же эпизод из романа И. А. Гончарова «Фрегат Паллада», где описывается, как на борт корабля был однажды принят в качестве пассажира представившийся англичанином коммерсант.

За обедом в кают-компании этот коммерсант привёл офицеров фрегата в полное недоумение тем, что в разговоре об англичанах от­кровенно поносил их. «Как же так? Англичанин, а ругает в присутст­вие иностранцев своих же соотечественников!» Но недоумение очень скоро рассеял наиболее проницательный офицер: «Господа, ведь это жид!» — «Ах, вот оно что! Как же мы сами не догадались? Ну, тогда всё понятно». (Опять же — история М. Швыдкого с героями Булгакова и Швондером. — Р. К.)

Антисоциальность эта, опять-таки, весьма своеобразна: она — не от бескультурья, как это обычно бывает у неевреев, а наоборот — со­вершается как бы от имени самой «культуры». То есть она выражается в целом спектре причинно-мотивированных коллективных действий евреев: от их вечных разговоров о невыносимости жизни среди «умст­венно-неполноценных гоев» до прямой готовности взрывать и унич­ тожать любой не соответствующий их представлению о «культуре» общественный уклад. Поэтому и саму еврейскую антисоциальность приходится рассматривать не как правовую, а как духовную, культурно- историческую проблему.

Сами отдельно взятые евреи могут в ряде случаев совершенно искренне пребывать в иллюзии своей личной дистанцированности от архетипа, могут совершенно непритворно считать себя «незаинте­ ресованной стороной», но, бессознательно для самих себя подчиняясь бытовым социальным установлениям среды (а исключений практически не бывает), они автоматически, независимо от своей воли оказываются вовлечены в безостановочный режим работы архетипа, в механическое воспроизведение одного и того же, не меняющегося на протяжении ты­сячелетий, поведенческого шаблона.». Тема антисоциальности близка к теме патриотизма коренных народов и к патриотизму самих евреев.

Патриотизм, космополитизм и деньги. Фактор чужбины

Сохранению аутентичности еврейской нации, её специфичности, конечно же, способствовал огромный патриотизм евреев. При этом закономерно, что евреи очень критично и шумно реагируют на пат­риотизм народов, среди которых они живут, называя его шовинизмом, фашизмом, коричневой чумой и т. д. Понятно, что патриотизм евреев и патриотизм коренного народа имеют векторы разной направленности, чаще всего противоположной, что с неизбежностью порождает вражду и отторжение.

Поэтому евреи старались и стараются нейтрализовать или убрать с пути чужой патриотизм.

С появлением в современную эпоху газет, радио и телевидения, ко­торые в своём большинстве «чудным образом» оказались в их владении, задачи борьбы с чужим патриотизмом стало решать намного проще, чем до появления средств массовой (СМИ) информации, которые также равно можно назвать — средствами влияния на сознание (СВС).

При этом еврейский патриотизм дивным образом сочетается с показ­ным космополитизмом, выступает как декларируемый элемент тактики и стратегии по отношению к другим народам, в адаптации и сглаживании противоречий. Эту тему хорошо отобразил Николай Гоголь:

— Почему же он надел чужое одеяние? — спросил Тарас Бульба.

— Потому что лучше, потому и надел — ответил ему корчмарь Янкель.

— Так это выходит, он, по-твоему, продал отчизну и веру. (Тарас)

— Я же не говорю этого, чтобы он продавал что; я сказал только, что он перешёл к ним. (Янкель)

— И ты не убил тут же на месте его, чёртова сына, — вскричал Тарас.

— За что же убить? Он перешёл по доброй воле. Чем человек вино­ват? Там ему лучше, туда и перешёл». Итак, благодаря Николаю Гоголю, мы явились свидетелями диалога между горячим патриотом Тарасом и евреем-космополитом Янкелем и увидели, как легко можно оправдать предательство. С одной стороны, прав патриот Тарас Бульба, гнев его праведен. Но вникните в логику космополита Янкеля — ведь он тоже, по-своему, прав. Столкнулись две правды в одном месте и в одно время. Сразу ассоциативно возникают понятия об относительности и знамени­тый надменный, немного насмешливый и презрительный вопрос Пилата: «Что есть Истина?».

Если подходить с общих позиций и довольно абстрактно, то нельзя сказать, что кто-то из них прав, а кто-то не прав — оба правы. Но если рассматривать эту ситуацию конкретно, с привязкой к конкретной тер­ ритории, к интересам конкретного народа, то картина вырисовывается совсем другая.

Понятие территории входит обязательно в понятие народ, нация и государство. Территория под названием Украина была для украинца Тараса его землёй, Родиной, здесь испокон веков жили его предки. При этом стоит заметить, что Тарас не был, говоря современным языком, — идейным государственником, даже наоборот — он был вольным казаком. Обращаю внимание — этот анализ имеет важное значение для понима­ния современности, так как часто, якобы, трудно объяснить некоторые «непонятные» поступки российских еврейских олигархов.

Для еврея Янкеля территория под названием Украина была не его земля, на ней жили украинцы, это была для него чужбина, его земля, зем­ля его предков была где-то далеко на юге, и на ней властвовали неевреи. Янкель привык жить на чужбине, так жили и многие поколения его пред­ков, и это было для него уже нормальным состоянием — что Венгрия, что Чехия, что Белоруссия, что Литва — всё чужбина. Понятия конкрет­ного государства, чьей-то Родины, для него относительны, одинаковы и их могло бы вообще не быть. И если Янкель решит, что ему лучше жить не на Украине, а на соседней чужбине — в Венгрии или Литве, то он возьмёт свою семью и деньги — и переедет с одной чужбины на другую, откроет там корчму или станет торговать зерном.

Деньги для Янкеля в этой ситуации играют огромнейшую роль, — они транспортабельны, они универсальны, они обеспечат ему и его семье жизнь в любой стране-чужбине. Он не будет на чужбине загонять свои деньги в чужую землю и пытаться выращивать бульбу или гречку. Он прекрасно понимает, что случись беда на чужбине, на которой он жи­вёт, то он не заберёт с собой купленный кусок чужбины- земли, удирая от «произвола» чужаков, хозяев этой национальной территории.

Таким образом, еврей (его образ мышления, его жизненная филосо­фия) является во многом заложником судьбы скитальца, закономерным следствием и результатом истории-судьбы его народа.

Евреи когда-то сделали открытие, что деньги могут порождать себя — деньги, так появились еврейские ростовщики и их ростовщиче­ские конторы, а затем их более «продвинутая» форма — банки. Полу­чалось, что деньги теперь можно было зарабатывать не трудом и неким творчеством, а имея достаточно большое количество денег, их можно было «давать в долг под процент» «под рост», который уже позволял владельцу денег жить в достатке не трудясь, и даже при этом наращивать свои денежные капиталы. С одной стороны, это форма паразитирования, а с другой стороны, деньги владельца не лежали как запас, а «работали» в жизни, «на рынке», в том числе и пользу какого-либо государства, что-то производя и возвращаясь с прибылью. Деньги превращались в охотничью собаку, которая сама, без выстрела хозяина, а только по команде хозяина «фас» ходила на охоту и возвращалась с добычей- прибылью.

«Так, иудаизм, хотя и представляет собой достаточно малочислен­ную конфессию, обладает в целом значительными «деньгами». Это связано в первую очередь с тем, что сами современные понятия собствен­ ности, как неотторжимого от человека и утверждаемого вечным законом начала, и денег, как способной к постоянному приращению сущности, были впервые привнесены в мир иудаизмом, и только опосредованно через него перешли в более поздние формы монотеизма: в частности, на рубеже 14-15 вв. они были усвоены христианством.», — отметил в своём исследовании В. В. Можаровский.

На этом этапе исследования отметим, что из сложившегося фактора «судьба-чужбина», возникают неизбежно и закономерно своеобразное мировоззрение, своеобразная философия жизни и своеобразный образ жизни. Из сложившегося фактора «судьба-чужбина» вытекают следую­щие следствия:

• особая роль денег в жизни и судьбе евреев, и особое к ним отношение;

• особый вид деятельности, связанный с мобильностью — ростов­щичество, торговля, ремесленничество;

• характерные черты характера, закономерно сложившиеся веками;

• особое отношение к семье и её огромная роль. В условиях чужбины еврей обязательно