— Та зв?стно, отв?тилъ тотъ:- що пити, що не пити, усе умирати треба… Тилько й у доли, що гор?лка; дома вже усе потягали… жинка плаче, д?тки сковчатъ.
— А чомъ такъ? вступилась Инна.
— Отъ ще, сказалъ шинкарь, разливая вино, — абы були живы та здоровы… А то ще а покосимо, погребемо и у копици покладемо!…
— Та вамъ и байдуже, отв?тилъ старикъ, — въ васъ паны не таки, а насъ якъ разруйновали…..
— То ще не шкода, якъ одинъ панъ… А якъ оренда, або вправлящій, то вже цей не помилуе…
— Отъ хдопци е панъ що усимъ паномъ панъ…. Чули про графа Броньскаго? перебила Инна.
— Эге, хай ему пранци! отозвался старикъ:- се жъ винъ и е! жидивска собака!
— Якъ же?
— Та тилько слава що графъ! А винъ коп?йку зостальную тягнетъ, шкуру дере съ челов?ка…
Инна потупилась въ свою кружку; ее и прежде поражала нищета крестьянъ Бронскаго; она н?сколько разъ вызывала его на разговоръ, но онъ ссылался на недостатокъ времени заняться ими. Она впрочемъ никакъ не ожидала встр?тить такого раздраженія въ народ?; а надо было готовить его къ будущему, надо быдо говорить за графа…. Она колебалась н?сколько времени…
— Чого хлопець сумуе? сказалъ д?тина въ свитк?, ударивъ ее по плечу.
— То якъ не сумовати, отв?тила Инна, родичи стогнуть, нема имъ ни доли, ни воли… Чомъ воны на св?тъ породилась?… А за вищо? Хиба се не наська землл? Чули, яке було побоище?
— Эге! вступился одинъ паробокъ:- якъ Бобырецкій бугай та зъ нашимъ бугаемъ бились? Бачивъ! Ус?мъ хуторомъ ледве, ледве розняли.
— Не, я кажу про казацькое побоище, якъ с?чъ руиновали! А мы що? Хиба не вольны казаки?
— Ни, хлопци, проговорилъ старикъ, поднимая голову, — вже нема казацкаго рода… Отъ д?дъ мій, чтой ще бачилъ якъ воны пановяли… ще я совс?мъ малесенькій бувъ, то винъ, було, сидить у пасиц? та расказуе, якъ воны Ляхивъ били…
— Ото, хлопци, перебила Инна: — казаки ихъ били, а воны казакамъ волю даютъ…
— Тю на тебе! отозвался другой д?тина:- щобъ Ляхи намъ волю дали? Воны бунтують…
— Що жь? воны соб? воли шукають… А хот?лось бы вамъ въ вольные казаки, хлопци? говорила Инна.
— Що винъ балакае!
— И земля бъ у васъ своя була, и подушны не платити… Е таки люде, що й помогутъ вамъ….
— Та дежь воны? яки таки?
— Гадаю я, пидемъ зъ Ляхами, добудемо соб? воли, тады и Ляхи не управятся въ вами…
— Та брешишь ты, перебилъ старикъ:- воны не русски дюде, нехрещены, на царя бунтують, и мы зъ ними?
— Такъ щожь царь? Е таки земли що нема въ нихъ ни царя, ни круля… сами люде! Чуете?
— Хе! Якое жь и царьство, що й царя нема? Якъ хата безъ стрихи! разсм?ялся одинъ.
— Яки жь таки ледащи люде, що й царя соб? не зшукаютъ?
— Геть, хловци! Що се таке? заговорилъ старикъ, указывая на Инну:- то вже мы чули, якъ тіи люде до насъ приходидл, що грамотки дали…. а описля що паны говорили?
— Та зв?стно, що говорили! Намъ казали, що ти царьски слуги, що его воля така, щобъ у насъ земли не було; а Москадямъ кажутъ, що мы бунтуемъ…. Дежь тутъ правда?
— Та щира правда вже дуба дала, {Умерла.} перебила Инна, роб?я передъ недов?ріемъ крестьянъ, и стараясь отшутиться; на этотъ разъ выходка не под?йствовала; люди сид?ли молча и пристально гляд?ли на нее; она поняла, что выйдти изъ такого положенія можно было только р?шительнымъ объясненіемъ, и р?шилась, разчитавъ на неповоротливость Малороссовъ.
— Чуете, хлопци, держиться за графа Бронского: може винъ замъ и лихо робивъ, та не намъ ёго судити, бо винъ за васъ ратувавъ, та царьскимъ людемъ очи отводилъ…. Не зiукати вамъ такого атамана, якъ винъ; винъ самъ не зъ?стъ, ни спочиветъ, а усе сумуе та гадае, якъ вамъ волю дать. Вже у ёго и люде подибраны, и ружья у нихъ е, таки якъ у Москалей….
— Не слухайте его, хkопци! вм?шался шинкарь, — кто е знае, виткиля воно? Якій се чумакъ? Се ка- зна-що!
— Та и справды…. Бачите, яки у его руки б?лы…. Ей же Богу, се лядащо! Хай мин? Богъ убье!
— Та якій се Богъ? проговорила Инна, вставая изъ-за стола и, засунувъ руку за пазуху, взвела курокъ: — яке воно? Кто ёго бачилъ? чи воно с?ринькое, чи яке?
— Эге, вражій сынку, держить его хлопци! раздались раздраженные голоса.
Въ одну секунду Инна задула св?чу и бросилась къ двери; кто-то схватилъ ее за полу; она рванула съ себя свитку, и выпаливъ кверху, захлопнула дверь. Озадаченные минутнымъ блескомъ и громомъ выстр?ла, крестьяне такъ и замерли на м?ст?.
— Трясця ёго матерь! проговорилъ кто-то въ потемкахъ, шаря въ печи.
— Ахримъ, чи ты живъ?
— Чортяка! чортяка! басилъ другой, забившись подъ столъ.
Шинкарь засв?тилъ св?чку; перепуганные крестьяне стали приходить въ себя.
— Де жь воно? выговорилъ одинъ, крестясъ: — се воно й було? Бачите и двирь не витчинялъ!
— Може в?дьма? отозвался другой.
— Эге! ото и свитка! вскрикнулъ третій, поднимая съ полу валявшуюся свитку;- ни, се не в?дьма!
Стали обыскивать платье, нашли ц?лый ворохъ прокламацій.
А Инна, сломя голову, прискакала на графскій дворъ, и, бросивъ лошадь, взб?жала на л?стницу, оттуда въ кабинетъ графа и кинулась, запыхавшись, въ кресло. Леонъ подб?жалъ къ ней, она оттолкнула его и, какъ потерянная, проговорила:
— Все пропало! Они намъ не в?рятъ! они ненавидятъ насъ! они подняли на меня руку!
— Что такое? что такое? спокойно спросилъ Бронскій, вставая изъ-за стола и бросая перо.
— Какая ошибка! Я всегда была противъ этихъ лживыхъ средствъ! Вотъ и добились — озлобили народъ и только! Теперь чиновникамъ скор?й пов?рятъ ч?мъ намъ, волновалась Инна, и принялась разсказывать….
Бронскій совершенно спокойно выслушалъ ее.
— А вы и упали духомъ? Они хитр?й ч?мъ вы думаете…. Успокойтесь! Какъ только увидятъ нашу силу, сейчасъ и примкнуть…. Они и уставныхъ грамотъ не подписывали до прихода солдатъ.
Ровный и холодный тонъ сразу под?йствовалъ на разгоряченный мозгъ Инны. А Бронскій опять с?лъ къ столу съ озабоченнымъ лицомъ, провелъ рукой по лбу, запечаталъ н?сколько писемъ, надписалъ адресы и позвонилъ.
Вошелъ Квитницкій.
— Развезите это по сос?днимъ хуторамъ, сказалъ графъ, передавая ему пачку, — и не дожидайтесь, чтобы при васъ распечатывали; какъ въ руки отдалъ, нал?во кругомъ, въ карьеръ и дальше…. Да велите давать лошадей, крикнулъ онъ всл?дъ уходившему, всталъ изъ-за стола, потянулся, прошелся раза два по комнат? и подошелъ къ разв?шенному на ст?н? оружію.
Инна встала съ м?ста и словно похолод?ла въ ожиданіи р?шительной минуты.
Владиславъ снялъ со ст?ны саблю и опоясался:- Пора! обратился онъ къ Инн?, и надвинувъ на бекрень конфедератку, пошелъ изъ комнаты.
Леонъ, бл?дный какъ мертвецъ, подалъ Инн? чамарку и шапочку; онъ не могъ даже заговорить, и только бол?зненная улыбка скривила ему губы. Инна ничего не зам?чала; она торопливо накинула верхнее платье, и схвативъ брата за руку, потащила его на крыльцо, перескакивая по н?скольку ступенекъ заразъ. Н?сколько конюховъ держали зас?дланныхъ лошадей; она прыгнула въ с?дло, отвязала отъ арчака отцовскую саблю и опоясалась. Вокругъ толпилась дворня.
— Панове, сказалъ Бронскій, принявъ поводья:- Кто хочетъ быть вольнымъ, бери моихъ лошадей, ступай въ оружейную, выбирай любое…. Кто меня любитъ, за мной!
Челов?къ пять бросились къ конюшнямъ.
— Куда? куда? кричалъ растерянный Слубень, подб?гая къ Бронскому:- отца пожал?й! отца!
— Пусти, старикъ, перебилъ графъ.
— Не пущу, завылъ дядька, повиснувъ на поводьяхъ:- не пущу! бейте меня, не пущу!
