стало.
— Ну, ступайте въ кухню, велите Горпин? зажарить эти грибы.
Онъ взялъ узелъ и понесъ его надъ головой.
— Ясновельможная Горпино! сказалъ онъ изумленной д?вк?, потомокъ графовъ Бронскихъ проситъ васъ зажарить эти грибы въ возможно лучшей сметан?. — Вернувшись въ комнаты, Бронскій закурилъ надъ лампадкой сигару и, открывъ фортепіано, попросилъ Инну что-нибудь сыграть.
— Я не играю, а такъ иногда вою.
Она с?ла, и звучнымъ, богатымъ контральто сп?ла ему застольную п?сенку Орсино. Спокойно, игриво до самозабвенія, вылилась у нея первая половина: 'Если весело жить вы хотите', п?ла она, и слушателю казалось, что только такъ и можно весело жить, настоящимъ лишь днемъ наслаждаясь. Потомъ стала протягивать окоачаніе п?сни, будто нехотя разставаясь съ мотивомъ; въ голос? послышалось дрожаніе. Она взяла странный, р?зкій аккордъ; быстро модулируя, проворными пальцами, перешла въ мольный тонъ, и зап?ла le desir Бетговена, съ такою неподд?льною, страстною грустью, что Бронскій не могъ надивиться, та ли это беззаботная р?звушка, что сейчасъ чуть не на голов? ходила.
— Хорошо? опросила она, остановясь.
— Вы поете не дурно….
— Это я и безъ васъ знаю. Я спрашивала, нравятся ли вамъ эти вещи?
— Не люблю я этихъ медоточивыхъ….
— Стоятъ же для васъ н?ть, сказала она, и хот?ла захлопнуть крышку, когда Бронскій самъ с?лъ на табуретъ.
— Вотъ моя музыка, сказалъ онъ, и мастерскя сыгралъ caprice heroique Контскаго: le reveil du lion….
Явилось импровизованное жаркое, простокваша и дыня. Инна ус?лась противъ графа и засадила себ? въ ротъ огромный кусокъ ежа. Бронскій поглядывалъ на нее, улыбаясь.
— Послушайте, вы всегда такая?
— Всегда. День прошелъ, и слава Богу; приходи скор?й другой….
— И не вадо?стъ это вамъ?
— Э н?тъ, не по той дорог?, ваше сіятельство! 'Все в?домо, и только повторенье грядущее судитъ'…. прододжала она декламировать.
— В?дь это отъ безд?лъя….
Она скроила уморительную рожицу, проп?ла изъ какого-то водевидя: 'скучно за д?ломъ, скучно безъ д?ла, но безъ прод?локъ скучн?й!'
— Что жь ты не остановишь меня, обратилась она къ Грицьку, безсмысленно на нихъ гляд?вшему; в?дь я за об?домъ пою…. Понимаете? Н?тъ, вижу, что не понимаете… Вы вотъ находите, что я не дурно пою, а я и ботанику хорошо знаю. Грицько! хочешь, я прочту теб? лекцію, а впрочемъ свари лучше кофе, коль хватитъ способностей….
Бронскій все посм?ивался, да поглядывалъ на нее умными, проницательными глазами.
— Зд?шнія барышни выписываютъ собраніе романовъ и пов?стей, находя, что тутъ никакой критики пропускать не надо, все сподрядъ читается….
Бронскій разсм?ялся.
— Ну, а я именно то и читаю чего он? не разр?зываютъ; да къ чему все это?… скучно, графъ, очень скучно, а д?лать нечего.
— Что жь будетъ л?тъ черезъ двадцать?
— Что вы это, почти вокликнула она:- а я еще не въ комплиментъ вамъ, считала васъ паенькой. Разв? въ наше время, когда и проч. и проч… люди живутъ по стольку?
— Позвольте, вы напрасно разыгрываете безнадежную; а это что за кольцо у васъ?
— Кольцо, какъ кольцо!
— Н?тъ-съ, это намъ знакомо.
Онъ подавилъ шпенекъ, кольцо открылось; въ перстн? былъ миніатюрный портретъ мущины съ зачесанными назадъ волосами, бородой и сложенными на груди руками.
— А что?
— Это-то? Памятникъ прошлой в?ры….
— Будто бы?
— Гласъ вопіющаго въ пустыв?.
— И съ этимъ покончили? жаль мн? васъ!
— Что вы? Я опять ждала чего-нибудь поумн?й….
— Но вотъ что странно: глядя на васъ, никто бы не догадался, какія бури играли въ вашей голов?. Лицо такъ спокойно, такъ даже…. не желто….
— Я никогда не загораю, это плохой знакъ.
— Вы думаете это у меня загаръ? сказалъ графъ. — Этотъ загаръ и зимой не сходитъ. Иногда я встаю совершенно зеленый отъ злости.
— Вы стало-быть злитесь?
— А вы?
— Н?тъ. Я только… пожалуста не см?йтесь, этого нельзя иначе выразить…. я
Бронскій увидадъ подъ?зжавшій тарантасъ….
— Кто это съ Инной? крикнулъ Авениръ, соскакивая съ подножки.
— Челов?къ отъ графовъ Бронскихъ, сказала Горпина, по своему понявшая слово потомокъ.
— И она посадила его съ собой? Я его, каналью!
Инна выб?жала на крыдьцо, а графъ сталъ кормить ообакъ остатками трапезы. Черезъ н?сколько времени ввалились Горобцы. Бронскій представился и, немного погодя, несмотря на усиленныя просьбы остаться, поблагодарилъ за угощеніе, с?лъ въ предложенный тарантасъ и, об?щалъ какъ-нибудь завернуть, у?халъ.
'Это какой-то уродъ,' думалъ онъ дорогой: 'я бы на ея м?ст? давно отравился, или замужъ вышелъ par depit, что ли!'
— Какже онъ? самъ пришелъ? какъ онъ представился? закидала Анна Михайловна падчерицу вопросами:- каковъ онъ?
— Онъ мн? понравился, только у него какая-то пленка на мозгу….
— Что ты, Богъ съ тобой, можно ли такъ отзываться! Слышите, онъ ей понравился! Еще бы не понравиться!
— А зач?мъ же онъ такія штуки выкидываетъ?
— Что жъ онъ выкинулъ?
— Перел?зъ чрезъ заборъ въ саду, и выстр?лилъ прямо въ трубу. Пять утокъ съ?лъ!
— Браво! крикнулъ Авениръ:- откуда жь они взялись?
— Онъ говорятъ, настр?лялъ; купилъ должно-быть….
— А ты позволила ему въ вашемъ дом? тратить свою провизію?
— А что жь съ нимъ было д?лать, коли онъ пошелъ на кухню, да еще поругался съ Горпиной.
— То-то ты, я думаю, съ нимъ любезничала, проговорила Юленька, охорашиваясь передъ зеркаломъ.
— Что жь, я разв? неум?лая!
— Чьи жь это косточки? спрашивалъ Авениръ.
— А это онъ своего ежа съ?лъ. Ахъ Юля, если бы ты вид?ла, что это за ежъ былъ! Ученый! Графъ игралъ, а ежъ танцовалъ, прелесть!
Посл?дн?е изв?стіе показалось до того нев?роятвымъ, что Горпина была призвана къ допросу; но показанія ея какъ нельзя бол?е подтвердиди разказъ. Всл?дствіе того, на домашнемъ сов?щаніи пор?шено было, что молодой графъ съ придурью.
— Да разв? мало такихъ, распространялась Анна Михайловна:- вонъ Ишимовъ который годъ ?здитъ, а до сихъ поръ не знаетъ, понимаю ли я его французскую брехню; такъ и норовитъ: неспа мадамъ? Се вре? И
