пошелъ: та-та-та, чи-чи-чи!
— Все жь онъ первый женихъ, кончила Юленька.
— Однако, пора об?дать, мы не ?мши, сказала Анна Михайловна.
— Що жъ об?дать? нич
— Вотъ оно чтооо! такъ вотъ, отчего графъ и велъ себя такъ странно! р?шила Анна Михайловна:- осрамила ты насъ на весь у?здъ!
Инна отошла и с?ла къ окну.
— Когда ты будешь сколько-нибудь похожа на людей? продолжала Анна Михайловна патетическимъ тономъ.
Инна молчала.
— Когда ты будешь вид?ть что-нибудь у себя подъ носомъ? Когда ты сум?ешъ принять гостя? А? когда?
— Никогда, обр?зала падчерица.
— Господи, хоть бы васъ-то пожал?ла! Что теперь графъ скажетъ! Возьмешься-ли ты за разумъ?
— За вашъ? Ни за что!
— Инна, вм?шалась Юленька:- можно ли такъ выходить изъ себя?
— Это фраза!
— Ты хочешь быть выше вс?хъ?
— Опять фраза!
— А глаза-то какіе сд?лаетъ, горячилась Анна Михайловна:- вся въ отца, какъ есть, вся въ отца!
— В?чно вс?мъ недовольна! говорила Юленька:- чего жъ теб? хочется?
— Чтобы меня оставили въ поко?!
— Безчувственная! безчувственная! стонала Анна Михайловна.
Инна побл?дн?ла, и выпрямилась.
— Анна Михайловна! сказала она:- вы одному челов?ку отравили жизнь, удовольствуйтесь! меня вамъ не свалить. И пошла изъ комнаты.
На порог? ея кабинета, встр?тилъ ее Авениръ, забившйся туда отъ сцены.
— Инночка! отъ тебя то ужь я этого не ожидалъ.
— Чего? Что эти бури въ стакан? воды меня когда-нибудь взб?сятъ?
— Не то, Богъ съ ними! Ты и меня забыла съ этимъ проклятымъ графомъ! ?сть хочется!
— Пойдемъ, я теб? сд?лаю вареники….
— Душечка, прикажи Горпин?!
— Н?тъ, я сама, сама!
— Инночка, в?дь…. какже….
— Ну?
— В?дь ихъ въ ротъ нельзя будетъ взять!
— Lara, ici! крикнула Инна, схватила шляпу и выб?жала въ садъ.
IV. Товарищи
На одной изъ лучшихъ улицъ у?зднаго городка стоялъ домъ дворянскаго предводителя. Выстроилъ онъ его по поводу новой должности и давалъ балъ по случаю своихъ именинъ. Это и было причиной скораго возвращенія Горобцовъ: имъ надо было готовить наряды.
Громадное трехъ-этажное зданіе, въ глубин? двора-не-двора, сада-не-сада, гляд?ло на улицу сквозь вызолоченную р?шетку. Широкія плитныя дорожки шли полукругомъ отъ подъ?зда къ двумъ воротамъ. Надъ антре, украшенномъ колоннами и капителями іонійскаго ордена, поднималось н?что въ род? индійской пагоды съ чернымъ циферблатомъ, а еще выше шпицъ съ гербовымъ флагомъ. Справа, ни къ селу, ни къ городу, прил?пилась хрустальная оранжерея. Кирпичнаго цв?та ст?ны пестр?ли б?лыми л?пными украшеніями. На ступенькахъ крыльца лежали два льва съ черными гривами, а по куртинамъ двора, межь кустовъ сирени, торчали деревянныя статуи т?леснаго цв?та съ зелеными листочками. Вечеромъ, подъ?здъ и дворъ осв?тились плошками, а деревья разноцв?тными фонариками.
— Magnifique! magnifique! восхищалась губернаторша, выпархивая изъ кареты и щурясь передъ фронтономъ.
— Шестьдесятъ тысячъ серебромъ сталъ, ваше превосходительство, сообщалъ хозяинъ, ведя ее подъ руку на крыльцо. Кареты то и д?ло мелькали св?тлыми полосами фонарей.
Дамы сп?шили черезъ осв?щенныя, окуренныя залы въ уборную, шумя шелковыми платьями. Небольшая кучка офицеровъ и львовъ губернскаго общества, съ?хавшаяся на праздникъ, держалась въ сторон? отъ прочихъ. Военные горделиво натягивали лайковыя перчатки и прищелкивали шпорами. Но когда вошелъ весь въ золот? гродненскій гусаръ, и они посторонились.
— Что, видно прогрессъ прогрессомъ, а гусаръ гусаромъ, острился гимназистъ, племянникъ Конона Терентьича, изв?стный въ св?т?, къ крайнему его прискорбію, подъ именемъ нигилиста Коли.
— Ужь вы до чего-нибудь договоритесь, зам?тилъ ему другой острякъ посолидн?е.
Въ уборкой происходила конференція о томъ, кому открыть балъ.
— Конечно гусару, съ твердымъ уб?жденіемъ высказалась одна дама, отряхая пышное глясе.
— Qu'est ce que c'est qu'un гусаръ? возразила другая:- c'est pour ainsi dire метеоръ, мелькнулъ и н?тъ его; а графъ зд?шній…
— Конечно, конечно! живо заговорила третья, отвертываясь отъ зеркала:- изъ графа легко сд?лать гусара, а изъ гусара графа не сд?лаешь…
— А какой онъ оригиналъ! Вообразите, силою врывается въ дома!
— Э, полноте, отъ кого вы это слышали?
— Мн? говорила Дарья Дмитріевна, а ей по секрету сказывала Анна Михайловна…
— Ну, куда жь вы годитеся съ вашею Дарьей Дмитріевной; мн? сама Анна Михайловна…
— Уйдемъ, ma chere, ради Бога уйдемъ, говорила одна молоденькая дама другой: — а то пожалуй опоздаемъ…
Мущины тоже находили, что графъ заявилъ себя н?сколько страннымъ образомъ. Вс? ожидали, что онъ сформируетъ вокругъ себя партію въ чаявіи будущихъ выборовъ.
— Подобно тому, какъ ни одно порядочное св?тило не обходится безъ спутниковъ, говорилъ м?стный философъ:- я не говорю о сволочи въ род? Меркурія. И что же? Вдругъ такое равнодушіе! До сихъ поръ ни у кого не былъ.
Вотъ почему, какъ только появился графъ, во вс?хъ кружкахъ поднялись толки о его наружности. Въ его костюм? не было ничего лишняго, ни одного брилліанта, ни одной брелоки; только б?лье необыкновенной б?лизны и атласистое сукно бросались въ глаза. Вошелъ онъ какъ будто въ свой кабинетъ, отыскалъ глазами хозяйку, и представясь ей довольно холодно, отошедъ къ окну поставить шляпу. Н?сколько минутъ спустя, хозяинъ, съ подобострастною улыбкой, просилъ его открыть балъ.
Сколько сердецъ забилось въ ту роковую минуту, когда Бронскій пристегнулъ на одну пуговицу свой фракъ, медленно пошедъ къ хору, отыскивая достойную жертву.
Русановъ прі?халъ съ дядей. Старика тотчасъ завербовали въ ералашъ, а Русановъ, остановясь у дверей, обвелъ залу взглядомъ, подошелъ къ Юленьк? и столкнулся съ Бронскимъ.
— Владиславъ! Здравствуйте! вскрикнулъ онъ.
Бронскій поклонился и протянулъ руку.
Русановъ пошелъ дальше.
— Что жь вы хот?ли представить меня Доминову, сказалъ онъ, столкнувшись съ Ишимовымъ: — онъ, говорятъ, зд?сь.
Они пошли въ дальнія комнаты къ зеленому столу, за которымъ предс?дательствовалъ молодой челов?къ, очень красивой наружности, съ живыми карими глазками, крошечнымъ крестикомъ въ петличк? и бакенбардами en cotelettes.
