Право по рождению

заходило, не приближаясь к возможностям его или даже Лилии, удивляло Ульдиссиана. Он говорил с ней об этом, когда они лежали в постели в роскошных палатах, предоставленных им щедрым мастером Этоном, но Лилию, похоже, совсем не волновало отсутствие результатов.

— Это показывает, любовь моя, что ты даже более особенный, чем я уже знаю, — проворковала она, пробегая рукой по его груди. — Но подожди ещё несколько дней. Думаю, ты увидишь то, чего так желаешь.

— Я рад, что ты так думаешь, — ответил он угрюмо. — Мне это тем более приятно, что я знаю, как ты не рада тому, что мы всё ещё здесь, а не в Кеджане.

— Уж приспособиться я всегда смогу, дорогой Ульдиссиан. Я поневоле научилась этому.

Ульдиссиана озадачило это замечание, но, когда он посмотрел на неё снова, то обнаружил, что Лилия только что уснула. Несколько минут спустя он присоединился к ней и на несколько часов был освобождён от своих опасений.

* * *

Не прошло и двух дней, как предсказание благородной девы сбылось. К этому времени Ульдиссиан уже притронулся практически ко всем в городе. Было на удивление мало людей, которые не спешили пробуждать дар внутри себя, и ещё меньше тех, кого он сам отвергал.

Это мастер Этон назвал тех, на кого Ульдиссиану не следовало тратить время. Все они были преступниками, и потому более всех вызывали подозрение и недоверие. Будучи главным судьёй в Парте, торговец знал большинство из них в лицо. Когда он узнал, что? делает Ульдиссиан, он тут же посчитал нужным стоять рядом с ним.

— Вон тот человек, — заявил Этон. — Будь осторожен, давая ему что-либо… — затем указал на другого. — Вот этот может перерезать тебе горло, пока ты будешь приветствовать его, так что присматривай за ним тоже.

Поначалу Ульдиссиан покорно подчинялся, но в этот день он снова увидел первого подозрительного человека, неприятного, бородатого мужа по имени Ромий. Страшный шрам проходил через бо?льшую часть его плешивой головы — без сомнения, следствие его грязных занятий. Когда Ромий понял, что за ним наблюдают, он хотел скрыться. Но Ульдиссиан вдруг решил, что хочет говорить с обладателем сомнительной репутации.

— Ромий! Ромий! Подойди ко мне!

Сотни пар глаз поглядели на Ромия. У него не было выбора, кроме как выйти вперёд, не обращая внимания на сердитые взгляды городской стражи и многих других.

Мастер Этон тоже был недоволен:

— Ульдиссиан, я знаю, у тебя добрые намерения, парень, но такие, как он, скорее, будут представлять опасность, если дать им дар…

Лилия положила мягкую ладонь на руку торговца:

— Но дорогой Этон! Как вы можете знать, что подобные Ромию уже не получили помощь Ульдиссиана? Можете ли вы утверждать, что знаете каждого злодея в Парте?

— Нет, моя леди, но я знаю треклятую их кучу — ты уж извини меня за такие слова — и этот — один из худших!

Она не была разубеждена:

— Вы видели лица тех, кто был пробуждён. Вы сами испытали это. Загляните вглубь себя. Как вы думаете, вы когда-нибудь могли бы использовать это во зло?

— Нет… Никогда… Но… — Этон запнулся.

— Никто не мог бы, — упорствовала Лилия. — Никто.

Не дожидаясь того, что ещё скажет мастер Этон, Ульдиссиан потянулся к Ромию, который скорее походил на испуганного ребёнка, чем на человека, представляющего угрозу. Плешивого человека окружало много хороших горожан, который считали Ульдиссиана кем-то вроде святого.

— Не бойся, — сказал Ульдиссиан, а затем добавил, обращаясь к толпе. — Расступитесь немного. Всё в порядке.

Когда они повиновались, сын Диомеда подтянул его ближе. Ромий нахмурился, но дал вести себя.

Всё ещё стоявшая рядом с мастером Этоном Лилия подалась вперёд и глядела пристально.

Остальные горожане смотрели с тревогой, видимо, отлично зная репутацию Ромия. Они были готовы защитить Ульдиссиана, если что-нибудь пойдёт не так.

Но сам Ульдиссиан не боялся. Как только он коснулся ладоней человека, сила внутри него стала подыматься. Ульдиссиан сразу же почувствовал, что она колеблет что-то внутри Ромия. У плешивого мужчины спёрло дыхание, удивление отразилось на его лице. Он стал выглядеть, как совсем другой человек, — такой, какому Ульдиссиан доверил бы свою жизнь.

Это… Это… — заикался Ромий.

— Да, я знаю.

Ульдиссиан, как всегда, отошёл назад, чтобы дать человеку возможность самому сообразить, что? с ним случилось. Ромий хихикнул, как ребёнок, и слеза покатилась по его щеке. Обеими руками он схватился за макушку, пытаясь осознать.

Когда его руки опустились, Лилия вдруг крикнула:

— Ульдиссиан! Посмотри, что? он сделал! Посмотри на шрам!

Ульдиссиан не мог посмотреть на него… Потому что его больше не существовало. Кожа, по которой когда-то проходил неровный порез, была здоровой и розовой, как восстановленное лицо Йонаса.

И это не было делом рук Ульдиссиана.

Горожане не сразу это поняли, аплодируя Ульдиссиану, думая, что это сделал он. Быстро подняв высоко руки, Ульдиссиан дождался, пока толпа затихнет, затем прокричал:

— То, что вы видите, сделал не я! Отнюдь! То, что вы видите перед собой… Чудо, которое вы наблюдаете… Ромий сделал сам! — когда народ запротестовал, он сделался более строгим. — Я говорю это, и я это знаю! Кто здесь назовёт меня лжецом?

Никто здесь не мог этого сделать. Многие стали смотреть с изумлением на Ромия, который не переставал качать головой, пытаясь отрицать правду точно так же, как это только что делали его соседи.

Но Ульдиссиан не дал ему такой возможности:

— Ромий, встань рядом со мной у фонтана! Пусть другие видят!

Не говоря ни слова, бородатый человек подчинился. Другие подобрались ближе, переговариваясь друг с другом и указывая на исцелённый участок. Ромий начал густо краснеть. Никак он сейчас не походил на закоренелого преступника, каким его назвал вначале мастер Этон.

Уму непостижимо… — пробормотал торговец сзади. — Неужели это возможно?

Лилия крепко стиснула его руку:

— Ещё как! — выдохнула она. — Теперь вы понимаете?

— Да… Да… Кажется, я понимаю…

Тем временем Ульдиссиан снова привлёк внимание публики:

— Может пройти время, прежде чем такое снова произойдёт, но теперь вы знаете, что это возможно! Не сомневайтесь, что каждый сможет делать то же самое… И сверх того!

Этого было достаточно, чтобы толпа зашлась рёвом. Многие упали на колени и благодарили Ульдиссиана, который был очень расстроен этой реакцией.

— Встаньте! Встаньте! — настоял он. Его ярость потрясла его последователей. Они смотрели со страхом.

Он не обратил внимания. Они должны были понять:

— Никто не кланяется мне! Я не король, не патриарх магического клана! Я был и всё ещё являюсь простым фермером! Может, я и потерял свою землю, свой дом, но я остаюсь собой даже притом, что мне дано! Я хочу поделиться, а не командовать! Никогда больше не преклоняйте колени передо мной! Здесь нет хозяев! Только равные!

Даже после этой речи Ульдиссиан знал, что они не совсем так воспринимают это. Они ждут, что он даст им ответы и направит по нужному пути. Он утешил себя мыслью, что действует как учитель, как