квадратными скулами, с короткой подстриженной бородой, старший брат обладал грубой красотой, и это помогало ему находить с остальными общий язык. Он никоим образом не походил на одного из заносчивых жрецов или несдержанных пророков, которые были знакомы большинству его последователей. Он был одним из них, простых людей. Видел он радости и горе, величайшим из которых была потеря всей семьи за исключением Мендельна несколько лет назад — они умерли от эпидемии. В то время Ульдиссиан метался от одного проповедника к другому в поисках спасения для своих любимых, но не получил ничего кроме пустых слов и просьб подношений. Эта трагедия напитала его ненавистью к таким сектам, как Триединое и Собор, ещё до того, как та и другая стали охотиться на него.
Ульдиссиан сидел на бревне, охотно беседуя со всеми. Мендельну не требовалось слушать, чтобы понять, что Ульдиссиан подбадривает свою паству, объясняя, куда и зачем они идут. Все его слова были толковыми, но слишком часто брат Мендельна сам не следовал им. В последнее время Ульдиссиан позволял своим невероятным способностям брать над ним верховенство, а не наоборот.
Урджани был тому последним примером. Ульдиссиан намеревался взять жрецов в плен, а не убивать их. Он хотел расспросить их об истинных хозяевах, о верховных демонах. Однако когда один из них атаковал эдиремов в отчаянной попытке предотвратить неизбежное — попытка была отражена с лёгкостью, — Ульдиссиан яростно ударил в ответ.
То, что осталось от жрецов, разбросало на многие ярды вокруг — каждый из них был взорван изнутри. Ульдиссиан не обратил на это никакого внимания, словно так изначально и было задумано.
— Они были сектантами Триединого, — вот каким аргументом пресёк он любые нападки со стороны Мендельна. Сказав это, Ульдиссиан приказал спалить дотла последний храм, чтобы о секте не осталось никаких воспоминаний.
Сейчас тот самый человек, который так запросто разорвал на части живых людей и сжёг их храм, распустил своих сторонников весёлым кивком. Свечение ослабло, но осталось заметным.
Только один человек остался — Серентия, дочь торговца Сайруса, который одним из первых погиб от сил Ульдиссиана. Само собой, в том была не его вина: Лилит владела ситуацией, что и привело к таким ужасным результатам. Серентия была красивой девушкой с длинными чёрными кудрями и ярко-голубыми глазами. Как и у Ульдиссиана, её некогда бледная кожа обрела бронзовый оттенок. В отличие от братьев она носила просторные ниспадающие одежды жителей нижних земель. Копьё в правой руке было её извечным спутником, и если что-то и портило её красоту, по крайней мере, по мнению Мендельна, то это было выражение непреклонной решимости на её лице.
— Мендельн, — Ульдиссиан поднялся и поприветствовал своего брата, словно того не было много дней. — Где ты был?
— По ту сторону.
— Ах вот как, — часть радости старшего брата испарилась. — И кто это был на этот раз? Дракон или её отпрыск?
Под «ней» он подразумевал Лилит.
— Ратма, да. Он предупредил о том, что его отец…
Аура вдруг ярко вспыхнула, заставив некоторых поблизости замереть в испуге. Однако все быстро снова отвернулись.
— Опять он за своё! Неужели он думает, что я не слежу за этим? От Ратмы было бы больше проку, если бы он оставался с нами, а не сбегал во тьму всякий раз, после того как прошепчет очередное пугающее предупреждение.
Сила свечения продолжала нарастать. Мендельн почувствовал, как его собственная ярость прорывается наружу, но сдержал её.
— Ульдиссиан, ты знаешь, что он рискует не меньше нашего… И тебе не нужно ненавидеть его за то, что он является чадом Лилит. Он скорбит об этом больше, чем ты можешь себе представить.
Синий свет снова унялся. Ульдиссиан выдохнул.
— Ты… Ты прав. Прости меня. Последние несколько дней были очень длинными, не так ли, Мендельн?
— По мне, так дни становятся всё длиннее и длиннее с каждым новым вздохом.
— Я скучаю по ферме.
— И я тоже Ульдиссиан. Даже я.
Серентия наконец прервала своё молчание. Устремив прищуренный взор на Мендельна, она пробормотала:
— Слышно что об Ахилии?
— Ты знаешь, я бы сказал, если бы была хоть малейшая зацепка.
Он вонзила нижний конец копья в землю. Короткое рассеяние красной энергии отметило место, куда ударило копьё. Из всех последователей Ульдиссиана Серентия была самым сильным. К несчастью, какая-то часть этой силы подпитывалась её заботами об охотнике, и чем дольше он отсутствовал, тем большее безрассудство она проявляла. Среди эдиремов это становилось обычным делом, и Мендельн, как единственный сторонний наблюдатель, оказался и единственным, кто замечал это.
— Ахилий найдёт способ вернуться к тебе, — встрял Ульдиссиан. — Будь уверена, Серри.
Но её это не убедило.
— Если бы он мог, он уже сейчас стоял бы рядом с нами!
— Подожди, вот увидишь, — Ульдиссиан положил руку ей на плечо, что, случись это давным-давно, заставило бы дочь торговца покраснеть. Она обожала его большую часть детства и обнаружила свою любовь к Ахилию лишь незадолго до того, как демон Люцион убил их храброго друга.
Поворачиваясь снова к Мендельну, Ульдиссиан добавил:
— И, как я и сказал, я продолжаю следить за ангелом, но что он может нам сделать, чего не сделало Триединое? Ратма прятался так долго, что ему трудно поверить, будто…
С края лагеря донеслись крики и гул голосов, которые не принадлежали эдиремам.
Ульдиссиан посмотрел в небо. Он нахмурился, выглядя более раздражённым, нежели удивлённым.
— У нас гости, — сказал он Мендельну и Серентии. — Много непрошеных гостей…
— Триединое? — спросила она чуть ли не радостно. Серентия вскинула копьё, словно готова была вот-вот его метнуть.
— Не знаю, но кто ещё это может быть? — Ульдиссиан направился туда, откуда донёсся крик. — Что ж, кем бы они ни были, мы встретим их так же, как всегда встречаем Храм.
Дочь Сайруса улыбнулась, и её выражение отдалённо напомнило Мендельну то, которое часто оказывалось у неё на лице в пору, когда она была одержима Лилит. Она живо поспешила за Ульдиссианом, и вскоре они вдвоём оставили Мендельна далеко позади.
Он не двигался, но это было не потому, что он избегал битвы. Нет, когда раздался шум борьбы, Мендельн задумался о том, чем вызвана эта отчаянная внезапная атака. Это было не похоже на Триединое, да и вряд ли к этому времени они могли собрать крупное войско. Но иным, что приходило ему на ум, был Инарий. У Мендельна, однако, не укладывалось в голове, что Инарий, которого Ратма всегда описывал как действующего за спинами у всех, манипулирующего событиями по своему усмотрению, мог предпринять что-то столь простое и очевидное…
Мендельн ругнулся и поспешил присоединиться к остальным. Чем бы ни казалось это нападение на первый взгляд, оно обладало другой, куда как более жуткой глубинной причиной — такой, которую уже могло быть поздно останавливать.
Глава вторая
Ульдиссиан ничуть не волновался, когда бросился к краю лагеря. На него и его последователей уже нападали исподтишка прежде. Лилит ухитрилась скрывать надзирателей мира Триединого и даже ещё более мерзких морлу при помощи заклинания, пока враг не подобрался почти так же близко. Однако даже это не помогло ей одолеть эдиремов.
