Подачки желая, толпа царедворцев,
Его окружили тогда, безголосы,
Невидимые упыри-кровососы.
Глаза свои выкатив в яростной злобе,
Он тигром казался, что ранен в чащобе.
Великие воины оцепенело
Смотрели, как мощное корчилось тело.
Узрев умирающего властелина,
Сошли с колесниц своих три исполина.
Пылал Ашваттхаман, воитель великий,
Как огнь всепогибельный, семиязыкий.
Рыдая и руку сжимая рукою,
Сказал он Дуръйодхане с болью, с тоскою:
«Отец мой, коварством и ложью сраженный,
Погиб, но не так я страдал из-за Дроны,
Как я твоей мукою мучаюсь ныне!
Во имя приверженности к благостыне,
Во имя моих благородных деяний,
И жертв приношений, и щедрых даяний,
Во имя того, что всегда я сурово
Свой долг исполняю, - услышь мое слово.
Сегодня, в присутствии Кришны, пандавам
Разгром учиню я в неистовстве правом,
Да примет их грозного Ямы обитель, -
На это мне дай дозволенье, властитель!»
Довольный бесстрашьем таким сына Дроны,
Сказал венценосец, с Судьбой примиренный:
«О Крипа, наставник и жрец благородный,
Кувшин принеси мне с водою холодной!»
Тот брахман предстал пред своим властелином
С наполненным чистою влагой кувшином.
И сын твой, вожатый полков побежденных,
Сказал ему: «Лучший из дваждырожденных!
Да будет сын Дроны, - прошу благодати, -
Помазан тобой на водительство рати».
И жрец окропил его влагой живою,
И стал Ашваттхаман всей рати главою.
О царь, твоего они обняли сына,
И рыком трех львов огласилась долина».
[МЕСТЬ АШВАТТХАМАНА]
Спросил Дхритараштра: «Когда был коварством
Низвергнут мой сын, обладающий царством,
Что сделали тот Ашваттхаман, сын Дроны,
Герой Критаварман и Крипа ученый? »
Санджайя ответил: «Расставшись с владыкой,
Достигли три витязя местности дикой.
Там были чащобы, там были поляны,
Вкруг мощных стволов извивались лианы.
Помчались облитой закатом тропою, -
Усталых коней привели к водопою.
В лесу было множество птиц быстролетных,
Диковинных, крупных зверей и животных,
Везде родниковые воды кипели,
И лотосы в тихих прудах голубели.
Там, - с тысячью веток, с листвою густою, -
Баньян изумил их своей высотою.
Решили те трое: «В лесной этой сени
Баньян - государь всех дерев и растений!»
Коней распрягли у воды, среди листьев,
И, тело, как должно, от скверны очистив,
Вечернюю там сотворили молитву,
Чтоб с новою силою ринуться в битву.
Зашло за высокую гору светило,
И вот многозвездная ночь наступила, -
