И тот, среди мраком одетой равнины,
Упал, рассеченный на две половины.
Тогда, обхватив колесо колесницы,
Шатаника, Накулы сын юнолицый,
Бесстрашно метнул колесо в сына Дроны,
Но смелого юношу дваждырожденный
Мечом обезглавил в ночи многозвездной.
Тогда Шрутакарман, сын Арджуны грозный,
В предплечье ударил его булавою.
Сыи Дроны занес над его головою
Свой меч - и тогда на равнину ночную,
С лицом, превратившимся в рану сплошную,
Упал Шрутакарман, внезапно сраженный.
Но, луком блистательным вооруженный,
Взревел Шрутакирти - ветвь мощного древа:
Родителем воина был Сахадева.
Он стрелы метнул во врага, но прикрытый
Щитом и стрелой ни одной не пробитый,
Взмахнул Ашваттхаман мечом, и от тела
С серьгами двумя голова отлетела.
Шикхандин, победой врага разъяренный,
Напал, многосильный, на отпрыска Дроны,
Стрелою ударил его по межбровью,
Лицо его залил горячею кровью.
Сын Дроны чудесным мечом в миг единый
Шикхандина на две рассек половины,
Убийцу Бхимы умертвив, и, объятый
Губительным гневом, на войско Вираты
Напал - на владетелей копий и луков.
Друпады сынов убивал он и внуков,
Всех близких его, всех способных к сраженью
Подверг поголовному уничтоженью.
Живых в мертвецов превращая, повсюду
Тела громоздил он - над грудою груду.
Пандавы, которые мести алкали,
Внезапно увидели черную Кали.
Был рот ее кровью густою окрашен,
А стан - одеяньем кровавым украшен,
И крови теплее, и крови алее,
Гирлянды цветов пламенели вкруг шеи,
Она усмехалась на темной равнине.
Силки трепетали в руках у богини:
Она уносила в силках своих цепких
Богатых и бедных, бессильных и крепких,
И радостно смерти вручала добычу -
Породу людскую, звериную, птичью.
Пандавам являлась она еженощно
Во сне, а за нею, воюющий мощно,
Вставал Ашваттхаман в ночном сновиденье!
С тех пор как вступили пандавы в сраженье
С потомками Куру, - когда засыпали,
Во сне они видели черную Кали,
А с ней - сына Дроны, готового к бою...
А ныне на них, убиенных Судьбою,
Напал Ашваттхаман под звездным покровом,
Весь мир ужасая воинственным ревом.
Пандавы, богиню увидев, в смятенье
Решили: «О, горе! Сбылось сновиденье!»
Сын Дроны, как посланный Временем строгий
Крушитель, - рубил им и руки, и ноги,
И ягодицы, - превращались пандавы
В обрубки, что были безбрюхи, безглавы.
Ревели слоны, кони ржали от боли,
И месивом плоти усеялось поле.
«О, кто там? О, что там?» - дрожа от испуга,
Бойцы и вожди вопрошали друг друга,
