Оружье, что блеском и твердостью схоже с алмазом.
Любую преграду зубцами тремя сокрушало
И слух потрясенный, свирепо гремя, оглушало.
Копье роковое, что смерти самой неподвластно,
Врагов истребитель схватил, заревев громогласно.
Он, клич испуская победный, готовился к бою
И ракшасов тешил, зловредный, своей похвальбою.
Он грубо воскликнул: «Моргнуть не успеешь ты глазом
И этим оружьем, что прочностью схоже с алмазом,
О Рама, тебя уничтожу я с Лакшманой разом!
В копье моем скрыта стрелы громовой неминучесть.
Воителей-ракшасов мертвых разделишь ты участь!»
Метнул Красноглазый копье колдовское в отваге,
И трепетных молний на нем заблистали зигзаги.
Ударили колоколов меднозвончатых била.
Их восемь, певучих, на древке подвешено было.
Летело копье в поднебесье, огнем полыхая,
Гремящие колокола над землей колыхая.
Но это оружье, воитель, в боях наторелый,
Сумел отвратить, посылая несчетные стрелы.
Так пламень конца мирозданья гасили потоки,
Что Васава с неба обрушивал тысячеокий.
Но стрелы, стремясь мотыльками к лучистой приманке,
Сгорали, коснувшись копья повелителя Ланки.
Разгневался пуще, при виде обильного пепла,
Царевич Айодхьи, решимость воителя крепла.
Швырнул, осердясь, Богоравный могучей десницей
Копье Громовержца, врученное Индры возницей.
Летящее в пламени яром, со звоном чудесным,
Оно раскололо ударом своим полновесным
Оружье властителя Лайки в пространстве небесном.
Увидел он быстрыми стрелами Рамы сраженных
Коней легконогих своих, в колесницу впряженных.
И Рама пробил ему дротиком грудь и над бровью
Всадил три стрелы златоперых... Облившийся кровью,
Был ракшас подобен ашоки цветущему древу.
Дал Равана волю его обуявшему гневу!
Равану спасает от гибели его возничий. Он поворачивает коней и увозит колесницу прочь от битвы.
Очнувшись, Равана возгорается гневом: возничий не смел увозить его! Враги могут обвинить теперь Равану в трусости. Возничий говорит, что сделал это лишь для пользы царя: великий воин передохнул и теперь вновь способен сражаться. Поединок между Рамой и Раваной возобновляется.
[ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОЕДИНКА РАМЫ И РАВАНЫ] (Часть 107)
На ракшаса и человека в немом изумленье
Два войска глядели, внезапно прервав наступленье.
Сердца у бойцов колотились, но замерли руки,
Сжимавшие копья, дубины, секиры и луки.
И зрелищем странным казались огромные рати,
Что, двух вожаков созерцая, застыли некстати.
И Раме и Раване разные были предвестья.
Не смерти, в сраженье страшились они, но бесчестья.
Два недруга истолковали приметы и знаки.
Их мысли и чаянья ход получили двоякий.
«Победу предвижу!» - сказал себе Рама всеправый.
«Погибель предвижу!» - сказал себе Десятиглавый.
В неистовстве Равана сбить вознамерился знамя,
Что реяло над колесницей, ниспосланной Раме.
Хоть Равана стрелы пустил, разъярившись премного,
Но стяга не сбил с колесницы громовного бога.
И стрелы посыпались наземь, скользнув мимо цели.
Лишь знамени древко они золотое задели.
Но Рама свой лук натянул, и - врагу воздаянье! -
Стрела с тетивы понеслась в нестерпимом сиянье.
Змее исполинской под стать, с устрашительным блеском,
Стяг Раваны срезав, под землю ушла она с треском.
Увидя, что знамя повержено воином дивным,
Он стрелы обрушил на Раму дождем непрерывным.
