Европейская поэзия XIX века

У ЛЕСА

Перевод 3. Морозкиной

Люблю в тени опушки в день погожий
Лежать, кукушки возгласам внимая.
Они, долину мерно усыпляя,
На песню колыбельную похожи.

Лишь здесь есть то, что мне всего дороже:
Привычкам общества не потакая,
Могу самим собою быть, пока я
Покоюсь на моем зеленом ложе.

Когда бы люди светские дознались,
Как могут время расточать поэты,
То мне они завидовать бы стали:

Затем, что под рукой моей сплетались
Тугим венком прекрасные сонеты,
Пока мой взгляд притягивали дали.

ГЕРМАН ФЕРДИНАНД ФРЕЙЛИГРАТ

Герман Фердинанд Фрейлиграт (1810–1876). — Один из крупнейших революционно-демократических поэтов Германии. В 1848–1849 годах вместе с Г. Веертом вел литературный отдел «Новой Рейнской газеты», издаваемой Марксом и Энгельсом.

Жизненный и творческий путь Фрейлиграта сложен. В первом поэтическом сборнике — «Стихотворения» (1839) — очень сильна романтическая традиция, чувствуется влияние «Восточных мотивов» В. Гюго. В идейной борьбе 1840-х годов в Германии Фрейлиграт вначале пытался занять надклассовые, абстрактно-демократические позиции (стихотворение «Из Испании», 1841), но уже сборники «Символ веры» (1844) и «Caira» (1846) знаменуют собой переход поэта в ряды революционной демократии. Идейно-художественной вершиной творчества Фрейлиграта стали две книги «Новейших политических и социальных стихотворений» (1848; 1851). Но, вынужденный после поражения революции 1848–1849 годов к длительной эмиграции, Фрейлиграт не удерживается на достигнутых идейно-художественных позициях, постепенно отходит от Маркса и Энгельса; он возвращается в Германию в 1868 году вполне примиренный с политической реакцией и снова апеллирует к «надклассовым» внепартийным позициям.

ОКОННЫЙ ПЕРЕПЛЕТ[99] Перевод В. Шора

Был в замке пышный пир: курфюрст[100] на праздник рыцарей созвал,
И звуки скрипок, труб и флейт заполнили старинный зал.
Уставлен яствами был стол, и в кубках искрилось вино.
Стоял июльский жаркий день. Курфюрст велел раскрыть окно.
А из окна был виден лес, где от жары спасала тень,
Тот лес, где так любил курфюрст блуждать, охотясь, целый день
И слушать ржанье лошадей, и ловчих крик, и лай собак,
Забыв строптивый Кенигсберг и непочтительный ландтаг.
О, дерзкий город Кенигсберг! О, непокорная страна!
Меж вами и курфюрстом шла непримиримая война.
То был не рыцарский мятеж! О нет, восстали города,—
Чтобы крестьянами владеть не смели больше господа!
Да, беспокойный этот край — не Бранденбургская земля!
Здесь дух борьбы, гражданский дух, кипящей лавою бурля,
Подчас и в наши дни грозит короны обратить во прах;
И с давних пор князья таят в груди и ненависть и страх!
Был в замке пышный пир. Курфюрст не пожалел гостям вина…
«Что до сословий мне! В лесу убил я нынче кабана!»
Шумели гости… Вдруг вошел и всех в молчание поверг
Гонец, которого прислал вольнолюбивый Кенигсберг.
Вручил письмо. «Наверно, вновь ландтаг ослушаться посмел»,—
Сказал курфюрст, сломал печать, прочел и страшно побледнел.
Какая наглость! Обуздать хотят монарший произвол!
«Самонадеянный народ! Ты далеко игру завел! —
Курфюрст разгневанный вскричал. — Ты мне дерзишь в последний раз!

Что помешать бы мне могло вот это яблоко сейчас
В окно швырнуть? И так же мне ничто не в силах помешать
Стать на янтарном берегу ногою твердою опять!
Ничто!» И, руку протянув, из вазы яблоко он взял.
«Ничто!» — он снова произнес, и замер в ожиданье зал.
«Я усмирю бунтовщиков! Им никогда не встать с колен!
Моим ты будешь, прусский край! Моим — мятежный польский лен!»

Швырнул. И, описав дугу, упало яблоко… куда ж?
В соседний лес? О нет, отнюдь: оно ударилось в витраж!
Отбросил яблоко назад свинцовый переплет окна.
Я вижу в том счастливый знак твоей судьбы, моя страна!