А часть небес была заслоненаВысоким снежным пиком, за которымГорел закат; и на скале соснаРосой летучих брызг была окроплена.Чарующий закат не остывалНа алом западе; между горамиПросвет открыто видеть позволялЗа долом дол, как в светлой панораме,И пальмы, и низины с камышами,—Казалось, все застыло в той стране!И бледны, с отрешенными очами,Явились Лотофаги в тишине,Задумчиво-грустны, как тени в смутном сне.В руках они несли пучки цветов,Плоды и стебли — той волшебной силы,Что если кто их брал из моряковИ ел, — то делались ему постылыИ корабли, и моря шум унылый;И если спрашивал о чем-то друг,То голос глухо шел, как из могилы;И сквозь дремоту он глядел вокруг;И музыкой в ушах ему был сердца стук.Садился он у моря, на песке,Меж солнцем и луной посередине,И родину воображал в тоске,Своих детей, жену; но уж отнынеСтрашился плыть по водяной пустыне,Бороться с бурей, налегать веслом;И что-то говорил еще о сыне…Но эхо вторило ему: «Твой домЗа волнами далек; что вспоминать о нем!»* * *
«Когда луна на полог мне…»
Перевод М. Соковнина
Когда луна на полог мнеПрольет свой луч, я знаю: онУ моря, там, где тих твой сон,Сияньем вспыхнул на стене.Твой мрамор выступил на свет,Серебряный пожар луныКрадется тихо вдоль стены,Вдоль имени и чисел лет.Но вот — он уплывает прочь,Как луч на пологе моем.Усталый, я забудусь сном,Пока рассвет не сменит ночь.Тогда, я знаю: развитаНад морем искристая шаль,А в церкви, там, где спит печаль,Как призрак, светится плита.
Я в Ковентри ждал поезда, толкаясьВ толпе народа по мосту, смотрелНа три высоких башни — и в поэмуОблек одну из древних местных былей.Не мы одни — плод новых дней, последнийПосев Времен, в своем нетерпеливомСтремленье вдаль злословящий Былое,—Не мы одни, с чьих праздных уст не сходятДобро и Зло, сказать имеем право,Что мы народу преданны: Годива,Супруга графа Ковентри, что правилНазад тому почти тысячелетье,Любила свой народ и претерпелаНе меньше нас. Когда налогом тяжкимГраф обложил свой город, и пред замкомС детьми столпились матери, и громкоЗвучали вопли: «Подать нам грозит
