рукой, и его нож, блеснув в солнечном луче, исчез где-то за деревьями… Опытное тело часто начинает действовать раньше, чем разум осознает необходимость в действии. Нож Хосе еще летел, а тело Мигеля уже прыгало влево, за «Винчестером», лежащим на одном из тюков. В его разуме еще звучали слова молитвы, а руки уже вцеплялись в оружие, передергивали затвор и ловили срезом ствола вскидывающего двустволку Гусмано. Сноп картечи отбросил жирную тушу Ленивца на несколько шагов. Следующий — свалил на землю…
Вокруг стоял непрерывный треск, как от звучащих одновременно пары дюжин кастаньет… и под эту музыку кружилась в странном, завораживающем танце рыжеволосая сеньорита-гринго. Отпрянула от падающего Хосе… Завертелась юлой вокруг Гомеса… Замерла, изогнувшись, перед Родриго… только сейчас Мигель увидел ярко-алую струю, бьющую из горла Каймана, и заметил у нее в руке длинный, чуть изогнутый нож с косым срезом острия, испачканный красным. Эспада засмеялся, крутя кинжал между пальцами правой руки, и вдруг застыл неподвижно, прикипев к ее лицу внезапно остановившимся взглядом. Кинжал, вылетев из разжавшейся ладони, воткнулся в землю, а сам он, не отводя глаз от лица девушки, медленно, как заколдованный, одновременно поднимая вверх руки и разводя их чуть в стороны, опустился перед ней на колени…
Мигель, не понимая, смотрел на них до тех пор, пока сеньорита не развернулась. Пока он не увидел ее лицо. Нежный овал в обрамлении рыжих волн… ямочки на щеках… детская улыбка пухлых губ… излом строго очерченных бровей… И взгляд из-под этих бровей, полоснувший абсолютным холодом! Так могла бы смотреть еще не тронувшаяся с места снежная лавина… или плывущий в ночи айсберг… или… слов нет, но ЧЕЛОВЕК так смотреть не может!
Замороженный этим взглядом, Мигель слишком поздно заметил опасность. Уже понимая, что не успевает, начал разворачиваться в сторону Вако, с ревом несущегося к нему, занося мачете. Мулат замолчал и рухнул навзничь, не добежав двух шагов. Из курчавой головы, чуть дрожа ярко-красным оперением, торчал короткий и тонкий черный стержень стрелы.
Стрельба прекратилась, только тонкий визг Хосе, который все еще катался по земле, одной рукой держась за лицо, а другой за низ живота, врезался в уши, как штопор в пробку…
— Аспера! Я тебя, конечно, понимаю, но не могла бы ты ЭТО заткнуть? — Татьяна выскользнула из-за дерева с взведенным арбалетом в руках. — И, кстати, тебе надо больше тренироваться — Куби-учи[17] ты смазала. Займись на досуге…
— Хорошо, Лейт. — В руке у рыжей появился тупоносый пистолет. Сухой хлопок — и визг прекратился.
— Док! Да не стой ты столбом — помоги Барту! Не видишь, что ли… — Андрей, до этого окрика действительно остолбенело застывший, ойкнул, выронил все еще слабо дымящий «калаш» и бросился к Игорю, который, тихо матерясь сквозь стиснутые зубы, зажимал правой рукой простреленную выше локтя левую.
— Вояки, блин… Еще бы научились спусковой крючок отпускать до того, как патроны закончатся, цены бы вам не было… — Она подошла туда, где перед началом перестрелки стоял Ривера и толпились навербованные Кайманом идиоты.
— Столько патронов — на семь человек! Да-а… интересно, а кто из вас, ребята, пальнуть-то успел? Хотя… теперь-то какая разница, а? — Таня передвинулась к телу Хосе, попробовала было выдернуть засевшую у того в руке стрелу, но передумала и повернулась. — Мигель, ты как, цел?
— Да, сеньора Лейт. Благодарю вас, сеньора, я ваш должник… — Проводник низко поклонился, не отрывая взгляда от арбалета и указывая при этом рукой на труп Вако.
— На том свете угольками сочтемся… — ответила Лейт и, с усмешкой глянув на него, добавила: — Пушку можешь теперь не снимать, проверку выдержал…
Затем, пробежав взглядом по лагерю, крикнула:
— Куаче! Куаче, колибрин сын!
— Куаче уже здесь… — Таня, слегка удивившись, посмотрела себе под ноги. Там, носом уткнувшись в землю, стоял на коленях старший носильщик.
— Так! Слушай сюда внимательно! Переход временно отменяется… Соберете пока все ценное… Трупы зароете… Поглубже!.. Оружие и патроны — сложите в кучу… Остальное — заберете себе… Мигель! — Она снова повернулась к проводнику. — У тебя по поводу Хосе какие-то пожелания есть?
— Нет…
— Значит, и этого — туда же… Все понял?
— Да, Коатликуэ… — ответил Куаче и бросился к своим — руководить работами…
Лицо у девушки внезапно сделалось ОЧЕНЬ задумчивым. Нервно передернув плечами и пробормотав себе под нос: «Блин, ну… не до такой же степени!» — она резко повернулась и быстрым, размашистым шагом пошла к Эспаде. Тот все еще стоял на коленях с поднятыми и разведенными руками, хотя осмысленности во взгляде несколько прибавилось. Проведя ладонью ему по спине между лопаток, Лейт хмыкнула и, достав из-за воротника рубахи два метательных ножа, бросила их на землю рядом с торчащим кинжалом.
— Умненький мальчик… Можешь опустить руки… Вот так, хорошо… За голову!.. Не только умненький, но и понятливый… — Таня кивком подозвала проводника поближе. — Знаешь ли ты что-нибудь хорошее об этом умном и понятливом мальчике, Мигель?..
— Спасибо, Мигель! — Родриго, не отрываясь, смотрел в пламя костра. — Теперь я твой должник. Если бы не ты…
— Ты мне ничего не должен. Я просто сказал правду — ту, что знал… — Проводник, сделав глоток из плоской металлической фляги, передал ее собеседнику. И с кривой усмешкой добавил: — Я ведь так и не научился лгать, предавать и нарушать слово. Хосе так этого и не понял…
— Хосе был мелким жадным подонком. Я ведь слышал его разговор с Кайманом… — Эспада передернул плечами и, в свою очередь, глотнул из фляги, — и он получил то, чего заслуживал…
— Знаю, но… он же ходил со мной почти два года. Я учил его лесу и пытался научить чести… Плохой из меня учитель!
— Это он был скверным учеником… — Родриго, передав флягу обратно, подбросил в костер несколько палок. — Никого нельзя научить чести, если он сам этого не хочет.
— А как ТЫ связался с Кайманом и его шайкой? — Мигель, задав давно мучивший его вопрос, тут же торопливо добавил: — Если не хочешь, можешь не отвечать…
— Тут нет никаких секретов. Гомес вытащил, а точнее, выкупил меня из тюрьмы в Мериде, где я сидел и ждал, когда же меня повесят за убийство… а перед тем, как сделать это, он взял с меня клятву верности. Кайман был умной сволочью…
— Убийство?..
— Это был поединок! Меня вызвали! — Эспада было резко выпрямился, но потом, махнув рукой, коротко и горько рассмеялся. — О том, что мой противник племянник губернатора, я узнал уже на суде…
— Подожди-ка…
Родриго вздрогнул от неожиданности… Индеец Куаче возник откуда-то из темноты бесшумно, как призрак, и, молча усевшись у огня, взялся за протянутую Мигелем флягу.
— В чем было дело, Хуан? — Проводник никогда не звал старшину носильщиков его индейским именем. — Я никогда такого не видел. Чтобы ты…
— Я тоже раньше такого не видел… Только слышал о таком… и почти не верил, что такое бывает. — Индеец сделал длинный глоток и, резко выдохнув, отдал флягу Мигелю. — Спрячь, Седой! Сегодня я все равно не смогу напиться…
— О чем это ты? — в словах носильщика с точки зрения Эспады не было смысла. — Чего это ты раньше не видел?
— Ты не понимаешь, Родриго… — Проводник покосился в сторону дальнего костра, от которого до них
