приезда мы не могли уравновеситься — брались за одно, за другое, за третье, жадно схватывали то один найденный предмет, то другой. Копали, рыли, ломали, рушили, бродили по поверхности. К вечеру наша большая палатка уже представляла маленький музей»; «Надо считать наиболее ценной находкой по отношению к количеству и прекрасной сохранности рукописей — это находку в субургане А, найденную утром 21 марта — в день моего отъезда из Хара-Хото»; «Хара-хотинские интересные находки, а главное, слух у Бэйлэ о движении из Урги через Гурбун-Сайхан европейской экспедиции, заставили нас засесть за предварительные отчеты, за выделение кое-чего из письмен для отправки в СПб. Пришлось писать и в Географическое общество и
24 П. К- Козлов. Дневник Монголо-Сычуаньского путешествия 1907—11909. Архив Географического общества СССР, ф. 1*8, ед. хр. № 1164.
25 Цит. по: Е. И. Лубо-Лесниченко, Т. К. Ш а ф р ан о в с к а я. Мертвый город Хара-Хото, с. 46.
10*
в Императорскую Академию наук. Страшно интересно — большой сбор хорошей сохранности документов письмен поможет ли доискаться, помимо духовных вопросов, еще гражданских, исторических, о жизни и положении города».
П. К. Козлов полагал, что найденные рукописи «почти исключительно на китайском языке». Ни он сам, ни его спутники не были грамотны по-китайски, а потому не могли отличить тексты, написанные тангутский письмом, от китайских. Козлов, натура эмоциональная, поэтическая, инстинктивно осознавал большое значение своих находок. Об этом свидетельствуют те же подлинные записи из его дневника. 31 марта 1908 года: «Итак, прощай, Хара-Хото. Ты дал мне много прекрасных, восторженных минут; ты невольно открыл мне новую отрасль занятий, новую пытливость. А кто знает, какая быть может еще великая радость впереди… Во всяком случае, о тебе говорилось много, начиная с самого Петербурга, дороги и Урги, везде ты занимал меня. Прощай, отживший приятель, ты, раньше других воскресший, и память о тебе побежит по всему ученому миру!»
П. К. Козлов не ошибся — впереди его действительно ждала великая радость, а слух о Хара-Хото пронесся «по всему ученому миру» и имя мертвого города на этот раз надолго оказалось тесно связанным с именем русского путешественника, человека твердого и решительного, со знаниями офицера Генштаба и чуткой душой поэта.
Посланные в Петербург первые находки были по достоинству оценены русскими учеными- востоковедами. Они без труда установили, что «китайские» письмена, найденные П. К. Козловым в Хара- Хото, — это в большей своей части письмена Си Ся, или тангутские, относительно недавно открытые для науки трудами А. Уайли, Э. Шаванна, Г. Девериа, С. Бушеля и М. Мориса.
Непонятно только, откуда возникла версия о том, что Хара-Хото — столица погибшего государства Ся. Вот как сам П. К. Козлов, еще находясь в экспедиции, оценивал первые результаты обследования в Петербурге хара-хотинских материалов.
Из письма от 22 апреля 1909 года: «Хара-Хото по исследованию нашими специалистами материалов, доставленных мной в Санкт-Петербург, ока
зался давно пропавшей столицей тангутского царства Си Ся, существовавшего с XI по XIV век. 15 октября минувшего года в Императорском русском географическом обществе академик С. Ф. Ольденбург и синологи В. Л. Котвич и А. И. Иванов сделали сообщение об археологических находках экспедиции в древнем городе Хара-Хото. Рукописи, извлеченные из развалин, помимо китайского языка, на языке неведомом… прочесть их никто не умеет, хотя образцы письма и известны. Найденные экспедицией ассигнации, вероятно, относятся к 1264–1295 годам. Буддийское же изображение дает основание надеяться, что археологические находки наши прольют новый свет в историю буддийского искусства XII–XIII веков, относительно которого пока еще не было памятников» 26.
Все было определено точно: и «книги на языке неведомом», «хотя образцы письма известны», и ассигнации, и роль памятников из Хара-Хото в истории буддийской живописи. Только почему-то, возможно под обаянием множества находок и их необычайной уникальности, да от невнимательного чтения труда Н. Я. Бичу'{*ина «История Тибета и Хухунора», третьеразрядный город тангутского государства, место ссылки каторжан, был объявлен «давно пропавшей столицей тангутского царства Си Ся». Не стоило бы об этом писать, но с таким мнением приходится сталкиваться и поныне.
Географическое общество еще осенью 1908 года решило предложить П. К. Козлову произвести вторые, более капитальные исследования и раскопки в Хара-Хото. Известие об этом Козлов получил в декабре 1908 года. «А. В. Григорьев в качестве помощника председателя извещал меня о П. П. Семенове и о моих работах или результатах их в Хара-Хото. Оказывается — это тангут-ская столица Си Ся, существовавшая с XI по XIV век. Этим открытием Географическое общество, видимо, очень довольно и решается предложить мне на обратном пути завернуть вновь в исторический город… пополнить его высокого интереса материалы, которые уже добыты и частью прибыли в Петербург» (Запись сделана в г. Туйдуй).
26 Архив Географического общества СССР, ф. 18, ед. хр. № 53.
В то время, когда в мае 1909 года будущий исследователь тангутских текстов сдавал последние экзамены в гимназии на аттестат зрелости, караван П. К- Козлова во второй раз следует в Хара-Хото, где найдет тангутские тексты, в том числе и те, которые навсегда окажутся связанными с именем Н. А. Невского.
«22 мая. В 10 час. утра мы через пыльную мглу увидели, наконец, знакомые серые стены Хара-Хото, а еще через полчаса уже вошли внутрь крепости и недалеко от Западных ворот и углового северо-западного субур-гана расположили наши шатры». Стояла ветреная, прохладная, дождливая погода. П. К- Козлов опасался, что он и его люди будут изнывать от жары, а порой приходилось искать тепла. 30 мая начались раскопки субургана, стоявшего вне городских стен, метрах в четырехстах от Западной стены, на правом берегу сухого русла. Здесь-то Козлов со своими спутниками и обнаружил целую библиотеку книг, а также настоящий музей скульптуры и живописи. «1 июня. Мы все еще возимся с субурганом — люди добывают и приносят письмена, бурханы и прочее. Мы же „отряхиваем пыль веков', упаковываем и складываем в ящики. Письмен, книг, тетрадей, книжиц вроде нашей библии с досками — масса. Я не знаю, как мы погрузим все это».
Опасения П. К. Козлова оправдались. Он не смог увезти всего, что нашел. Многое, чего не сумели взять, спрятали «при спуске с крепости, южнее субургана, у самой стены, засыпав песком. Делал я это на всякий случай» (Запись от 14 июня). В основном Козлов оставил крупную буддийскую скульптуру. Посетив Хара-Хото в третий раз в 1926 году, он не смог найти вещи, которые он сам столь надежно спрятал в 1909 году. «Песчаные бури и движущиеся пески уничтожили все поставленные ориентиры. До настоящего времени они лежат, покрытые толстым слоем песка, ожидая будущих исследователей» 27.
Кроме П. К. Козлова Хара-Хото посещали в 1914 году английская экспедиция А. Стейна, в 1923 году — американская экспедиция и в 1927–1928 годах — шведская экспедиция Ф. Бергмана. Оставленных Козловым
27 Е. И. Лубо-Лесниченко, Т. К. Шафрановская. Мертвый город Хара-Хото, с. 8.
вещей они не увозили. Вели ли там в последние годы раскопки китайские археологи — нам неизвестно, хотя в Китае регулярно обнаруживают все новые и новые тангутские тексты.
Субурган у северо-западной окраины Хара-Хото, давший основную массу тангутских рукописей и старопечатных книг, оказался кенотафией — захоронением какого-то почитаемого буддистами лица. Череп его был доставлен в Петербург, где определен позднее как женский.
Несколько лет назад сотрудником Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР доктором филологических наук Л. Н. Меньшиковым, изучавшим китайские книги и рукописи из Хара-Хото, была выдвинута любопытная гипотеза о происхождении книг в субургане. Он предполагает, что это была библиотека одной из тангутских императриц, императрицы Ло, китаянки, вдовы императора Жэнь-сяо (годы жизни — 1124–1193, годы правления— 1139–1193), матери преемника Жэнь-сяо Чунь-ю (годы жизни —?— 1206, годы правления— 1193–1206). Гипотеза Л. Н. Меньшикова основана на трех главных посылках: а) в
