смысл. Поскольку произношение слов отличается |[в обоих языках], даны объяснения ([транскрипции] там, где можно было подобрать их по сходству '[в звуках этих языков], в тех же случаях, когда произношение | [.слов в этих языках] не имеет соответствий, правильному [произношению] сможет обучить учитель. Я стремился подобрать простые фразы, легко понятные ученикам. Назван [словарь-учебник] „Жемчужина в руке, отвечающая нуждам времени'. Пусть же знающие дело, посмотрев [мой труд], добавят в него недостающее, а не злословят о нем. Время составления 21 год девиза царствования Небесная помощь под циклическими знаками железа-собаки 11190]… день и месяц. Гулэ Маоцай» 31.
А. И. Иванов нашел среди книг из Хара-Хото не просто словарь, а учебник тангутского языка для китайцев и китайского языка — для тангутов. Находка «Жемчужины в руке…» практически сняла вопрос о дешифровке тангутского языка в узком, прямом смысле этого слова, т. е. отпала необходимость в первоначальных усилиях для определения значения или звучания каждого знака, усилиях, крайне затруднительных на первых порах работы, ибо, как мы теперь знаем, одна шестая часть знаков тангутского письма была в систематизированном и удобном для понимания через по
31 Перевод Е. И. Кычанова.
средство китайского языка ннде заботливо преподнесена нам трудом Гулэ Маоцая. Вместе с тем А. И. Иванову сразу стало ясно: отдавая должное заслугам тангутского мудреца XII века, все-таки справедливо указать, что его словарь-учебник помогал ориентироваться в сотнях тангутских книг и подыскивать для тех из них, которые были переведены с китайского, китайский оригинал, но не позволял читать их. Нужна была дешифровка всех известных тангутских знаков, и процедура ее не представлялась непонятной, она была проста и предельно трудоемка. Следовало отыскивать китайские оригиналы сочинений, переведенных на тангутский язык с китайского (то же самое и для сочинений, переведенных с тибетского, когда стало ясно, что имеются и таковые), сопоставлять тексты-билингвы и пополнять, пополнять и пополнять запас известных слов. Надо сказать, что данная работа не завершена и посей день.
Собственно этим и занялся сразу А. И. Иванов в то немногое свободное время, которым он располагал, работая в университете, а затем и в Министерстве иностранных дел. К 1919 году Иванов подготовил к публикации свой словарь. Этот словарь пролежал в издательстве Академии наук три года, но так и не был издан. В 20-е годы Иванов был послан на дипломатическую работу в Китай. Известно, что еще в 1935 г. словарь тангутских знаков хранился у Иванова дома, в Москве. В настоящее время неизвестно, где находится этот словарь. Он, конечно, давно уже представляет интерес только для истории науки, но его крайне важно было бы отыскать и сохранить как свидетельство целенаправленных усилий видного русского востоковеда начала XX века проф. Алексея Ивановича Иванова на дешифровку тангутского письма. Говоря об Иванове, следует всегда помнить и о том, что он был не только университетским учителем Н. А. Невского, но и «крестным отцом» его в тангутоведении. Публикации Иванова, его личные связи с китайскими учеными и зарубежными востоковедами оживили работу над изучением тангутского письма.
В 1914 году в Киото Ло Чжэнь-юй опубликовал несколько страниц словаря «Жемчужина в руке…» с фотографий, полученных им от А. И. Иванова. В 1924 году
сын Ло Чжэнь-юя-Ло Фу-чан издает этот словарь полностью в Тяньцзине, опять же любезно воспользовавшись фотокопиями и материалами, предоставленными Ивановым. Работая над этими материалами и текстом «Лотосовой сутры», другой сын Ло Чжэнь-юя — Ло Фу-чан пишет статью «Краткий очерк письма Си Ся» (1914), в которой приходит к выводу, что тангутское письмо — идеографическое и что «источником создания системы письма Си Ся послужили способы образования китайских иероглифов»32. А. И. Иванов в своей работе, напечатанной на китайском языке в 1923 году, также отмечал, что «способ образования тангутских и китайских знаков одинаков» и «мы можем категорически заявить, что письмо Си Ся не азбука» 33.
И наконец, американский ученый Б. Лауфер, установивший по публикации Иванова принадлежность тангутского языка к тибето-бирманским языкам, отозвался о тангутском письме как о системе письма самой сложной, «изобретенной когда-либо человеческим умом, иероглифической, подобно китайской» 34.
Так, к началу 20-х годов нашего столетия в разное время разными учеными, зачастую независимо друг от друга, был установлен идеографический характер тангутской письменности и в общих чертах было отмечено сходство принципов ее построения с письменностью китайской. Мнение Г. Девериа о слоговом характере тангутского письма не получило подтверждения.
Мы не знаем точно, когда среди своих прочих научных занятий в Японии Н. А. Невский почувствовал интерес к тангутской проблеме. Судя по одному письму, адресат которого неизвестен (возможно, А. А. Драгунов?), это случилось в 1923–1924 годах. «В своем письме Вы называете себя beginner в области тангутоведения, но этот термин применим скорее ко мне, чем к Вам, потому что я занимаюсь языком Си Ся не более пяти-шести лет, урывками и при отсутствии
32 Л о Фу-чан. Краткий очерк письма Си Ся. — «Дай ши сюань цун кань». Шанхай. 1937, с. Юа.
33 И в а н о в. О письменности Си Ся. — «Го сюе цзи кань». Т. I, 1923, № 4, с. 681–682.
34 В. L a u f е г. The Si-Hia language (A study in indo-chinese philology). — «T'oung Pao». Vol. XVI1,11916, c. 4–5.
материала», — писал Невский 7 февраля 1929 года36. На основании материалов, собранных Окадзаки Сэйро, можно полагать, что начало занятий тангутоведением у Невского было связано с его участием в работе «Общества изучения Востока» («Тоё гаку кай») в г. Отару. В этом обществе, основанном в 1923 году, сотрудничали нам уже известные японские ученые Янагида Кунио и Иси-хама Дзюнтаро, с ним постоянно поддерживал связь китайский ученый Ван Го-вэй.
Летом 1925 года Н. А. Невский посетил Пекин, где встретился с Ван Го-вэем и своим бывшим университетским учителем, в то время старшим драгоманом советского посольства в Китае А. И. Ивановым. Иванов позволил Невскому скопировать для изучения и публикации привезенные им из Ленинграда фотокопии с тангутских текстов с тибетской транскрипцией, текстов, обнаруженных в свое время еще В. Л. Котвичем. По мнению Окадзаки Сэйро, это событие «явилось весьма важным моментом в развитии тангутоведения»36. Позднее сам Невский писал об этом так: «Когда я летом 1925 года был в Пекине, проф. А. И. Иванов показал мне несколько фотографий тангутских… текстов с тибетской транскрипцией сбоку каждого тангутского идеог-рафа. При всем желании я не мог тогда снять фотографий с текстов, поэтому ограничился тем, что с разрешения профессора скопировал все тексты (числом семь) и по возвращении в Японию принялся за их изучение. Вскоре мною было сделано в Азиатском обществе при Институте иностранных языков в Осака краткое сообщение о своих наблюдениях». И еще. «Прошлым летом я посетил проф. А. И. Иванова, моего прежнего учителя в Петербургском университете, ныне драгомана советского посольства в Пекине. Наш разговор касался языка тангутов, которым я интересовался, и профессор показал мне несколько книг и документов, написанных на этом языке. Среди них было семь фотографий, сделанных с фрагментов буддийских, тангутских текстов, написанных курсивом, очень близким к стандартному почерку. Эти тексты были инте-
35 Адресат не указан (Архив Невского в библиотеке Тэнри).
36 Окадзаки Сэйро. Жизнь и деятельность Н. А. Невского. — «Мадо». Ежемесячный информационный бюллетень кнчго-импортной фирмы «Наука». Т. 9, 11963, № II,
ресны сами по себе. Но что увеличивало их ценность— это тибетская транскрипция, приданная каждому… знаку… Как говорил проф. А. И. Иванов, эти фрагментарные тексты были найдены Владиславом Котвичем в переплетах тангутских книг… Эти фрагменты были разглажены, каталогизированы и сданы на хранение в Азиатский музей Российской Академии наук, где они находятся и по сей день. С разрешения проф. А. И. Иванова я скопировал эти тексты и, вернувшись в Японию, классифицировал все знаки и их транскрипцию по начальным чертам знаков, добавил китайские иероглифические эквиваленты, которые я встречал ранее и значение которых для меня было более или менее ясно. Рядом с тибетским текстом я дал китайскую транскрипцию… Параллель китайской и тибетской транскрипций значительно помогла, во-первых, в формировании моей точки зрения в отношении фонетической значимости тангутских знаков, во-вторых, она пролила некоторый свет на произношение китайских знаков Сунского периода китайской истории… Иногда я отсылаю читателя к соответствующему разделу тангутского словаря, называемого… „Гомофоны',
