73
Владыка черногорский сложил следующую песню: Слава сербам! Турецкие мечети сокрушаются их оружием. Слава Кара-Георгию! Он гордо держит знамя царя Душана, и лесные вилы (феи) венчают лаврами главу его. Он прогонит османов из Боснии и Герцеговины. Он присоединится к черногорцам — непобедимым стражам восточной независимости от латинян и турок.
74
Константинополь сербы называли Царьградом, а Петербург — Петроградом.
75
Здесь, впрочем, их задержали: Кара-Георгия — в Граце, Младепа — в Був, Якова Ненадовича — в Цилли. Австрийские полицейские отобрали у жены Кара-Георгия платья, драгоценности и деньги, говоря: «Вот до какого позора довела вас ваша Россия!»
76
Тут французский автор передает один из клеветнических слухов, раскупавшихся в изобилии врагами фельдмаршала Кутузова. — Прим. ред.
77
Потерпев поражение от Пазван-оглу, капудан-паша Кучук-Хусейн приехал развлечься в Бухарест и потребовал от князя Константина Ханжерли, чтобы тот привел ему жен своих бояр. Вместо того, чтобы открыто выразить свое возмущение по поводу этого постыдного требования, бояре прибегли к хитрости: взамен своих жен они привели публичных женщин в богатых нарядах и, не будучи способны понять, до какого падения они дошли, они вместе со своими женами восторгались тем, как ловко одурачили пашу. Такую же угодливость бояре проявили и по отношению к русским. Один валахский боярин в 1806 году предбставил свою дочь русскому генералу, чтобы получить место главного казначея. Другой, вице- председатель дивана, сам привел свою жену в спальню Кутузова— его тестю грозило смещение с должности.
78
26 мая 1797 года Бопапарт в следующих выражениях давал Директории отчет о занятии Корфу: «Огромная толпа стояла на берегу, встречая наши войска криками радости и восторга, переживаемыми народами, которые вернули себе свободу. Во главе этой толпы был папа, глава местной церкви, человек образованный и преклонных уже лет. Он приблизился к генералу Жантили и сказал ему: «Французы, вы найдете на этом острове народ, невежественный в науках и искусствах, которыми славятся другие народы, но не презирайте его; научитесь уважать его, читая вот эту книгу». Генерал с любопытством развернул книгу, предложенную ему папой, и немало удивился, увидев, что это была Одиссея Гомера. Острова Занте (Закинф), Кефалония, св. Мавры стремятся к тому же, выражают те же пожелания, ту же любовь к свободе. Дерево свободы есть во всех деревнях. Во всех общинах есть самоуправление, и народы эти надеются, что при поддержке великой нации они снова вернут себе науку, искусства и торговлю, утраченные ими при тирании олигархов».
79
См. т. I
80
Французский автор повторяет ничем необоснованный слух, пущенный в Европе еще в 1810 году с целью несколько смягчить впечатление от неудачного сватовства Наполеона. — Прим. ред.
81
Наполеон усиленно сам раздувал эти слухи (совершенно ложные), чтобы иметь предлог для обширных военных приготовлений. — Прим. ред.
82
Французская буржуазная историческая школа с давних пор называет вслед за самим Наполеоном «ультиматумом» предложение России, чтобы Наполеон выполнил, наконец, свое обязательство, данное в Тильзите в 1807 году, увести войска из Пруссии. Это напоминание в 1812 году было вызвано скоплением в Пруссии огромных наполеоновских сил, прямо угрожавших России; оно вовсе не было облечено в ультимативную форму. — Прим. ред.
83
Письмо Наполеона к Шампаньи от 25 февраля 1811 года.
