оттерт красивым Орбегозо (1833), кумиром жительниц Лимы, но который в свою очередь был прогнан мятежным солдатом (Салаберри) из Лимы и был принужден обратиться к помощи Боливии (1835).
Боливия, избавившись от Боливара и Сукре (1828), отдала в 1829 году власть Санта-Крусу, который некогда состоял на перуанской службе и мечтал соединить обе страны под своим господством. Он установил в Боливии почти правильно функционирующее правительство и мог бы ограничить свою задачу содействием материальному развитию страны. Но, будучи призван на помощь Орбегозо, он не удовольствовался борьбой против Салаберри и Гамарры: ему пришла фантазия разделить Перу на две республики — северную (с городом Лимой) и южную (с городом Куско) — и связать эти государства с Боливией узами федерации, протектором которой он заставил себя провозгласить (28 октября 1836 г.). На этом его честолюбие не остановилось. Он начал вносить смуту в Чили и довел эту страну до того, что она объявила ему войну. После двухлетней борьбы Санта-Крус, разбитый при Хунгае (20 января 1839 г.), был наконец низвергнут. Вместе с тем распалась и основанная им федерация. Теперь уже перуанцы под предводительством Гамарры вторглись в Боливию (1841), и мир между обоими этими государствами был восстановлен только в 1842 году; впрочем, внутренние революции не прекращались в Лиме вплоть до вступления на пост президента Кастильи (1845), после которого передача власти в первый раз совершилась нормально (1851). В Чуквизаке законный порядок не был восстановлен ни при Веласко, ни при Балливиане, которые несколько раз низвергали один другого, а партия Санта-Круса неоднократно пыталась снова захватить власть.
Чили. После падения О'Тиггинса (1823) в Чили также наступил период военной анархии. Но в этой стране народ стоял на более высокой ступени развития, и его не так легко было увлечь в ту или иную сторону, как в Боливии или Перу. Наученный раздорами, ознаменовавшими рядом кровавых событий эпоху управления генерала Фрейра (1823–1828), народ в Чили отнесся довольно индифферентно к федералистской и демократической конституции, которая была в 1828 году выработана конгрессом в Сант- Яго. Таким образом, чилийцы вскоре допустили консерваторов с Прието во главе захватить власть и выработать под влиянием Порталеса централистическую и очень усиливающую власть президента конституцию 1833 года. Новый закон принес, впрочем, хорошие плоды. Замиренное Чили после победы над Санта-Крусом (1839) смогло принудить враждующие правительства Чуквизаки и Лимы согласиться на свое посредничество (1842). Торговые сношения Чили расширились, богатство страны возросло, и независимость ее была наконец признана мадридским двором (1844).
Аргентинская конфедерация. Диктатура Розаса. В этой части испанской Америки централистская и монархическая партии потерпели поражение в 1820 году; четырнадцать ла-платских провинций, из которых главнейшей была провинция Буэнос-Айрес, составили конфедерацию. Буэнос-Айрес значительно усилился в управление Родригеса и Ривадавии. Но когда стоявшим во главе его политическим деятелям удалось провести централистическую конституцию 19 июля 1826 года[122], то со всех сторон вспыхнула гражданская война. В довершение затруднений Буэнос- Айресу приходилось в это время выдерживать трудную войну с Бразилией, которой он не хотел отдать без борьбы так называемую «Восточную полосу». Правда, на короткое время централисты и федералисты объединились против общего врага. Дон-Педро должен был в 1828 году отказаться от спорной области, которая снова образовала независимое государство под названием Восточная республика Уругвай. Но скоро борьба между обеими партиями возобновилась. Федералисты одержали верх под предводительством Розаса, в конце 1829 года овладевшего со своими бандами гаучо Буэнос-Айресом. Вскоре выработана была новая конституция, обещавшая союзным штатам самую широкую автономию в области внутренних вопросов. Но руководство внешней политикой и военным делом осталось за Буэнос-Айресом (1832).
В правление такого человека, как Розас, этих условий достаточно было для того, чтобы федеративный режим фактически был совершенно упразднен. Сделавшись губернатором этой провинции, этот бессовестный и безжалостный политический деятель уничтожил всех вождей, которых он мог захватить и которые внушали ему подозрение. Затем он добился диктатуры (1835) и благодаря возобновлению полномочий через каждые пять лет пользовался ею непрерывно вплоть до 1852 года. Не довольствуясь притом своим основанным на терроре владычеством в Буэнос-Айресе, он мечтал о привлечении Уругвая к Аргентинской конфедерации. Июльское правительство во Франции, заинтересованное в самостоятельности Уругвая, намереваясь потребовать вознаграждения за насилия и убытки, понесенные французами, решило в 1838 году послать в лап датские воды эскадру для блокады Буэнос-Айреса. Появление этой эскадры вывело из оцепенения централистскую партию Лаваля, которая снова взялась за оружие; но Розас начал действовать с удвоенной энергией и жестокостью. В один день он расстрелял в Буэнос-Айресе семьдесят пленников. Таким образом, после отплытия французского флота (29 октября 1840 г.) централисты были снова раздавлены. Глава их был присужден к смертной казни (1841); Монтевидео, куда они укрылись, был осажден с суши и с моря. Франция и Англия, которым Розас хотел воспретить плавание по реке Паране, в 1845 году снова подвергли блокаде Буэнос-Айрес. Но эта демонстрация не устрашила диктатора, и в 1848 году дела оставались в прежнем положении.
Уругвай. Уругвай, расположенный между Бразилией и Аргентинской конфедерацией, возбуждал вожделения обоих этих государств. С трудом освободившись от бразильского владычества, он чуть было не оказался присоединенным к Аргентинской республике. Президент Фруктуозо Ривера, вытесненный Мануэлем Орибе (1835), обратился с просьбой о помощи к аргентинским централистам, тогда как соперник его призвал на помощь федералистов. В 1838 году Ривера овладел Монтевидео, но через несколько лет (1843) был осажден в этом городе войсками Орибе, который с помощью Розаса терроризировал страну и получил печальное прозвище «Головореза» (Corta-Cabezas). Однако диверсия англо-французского флота (1845) и энергичные усилия некоторых иностранных генералов, состоявших у Ривера на службе[123], дали последнему возможность продолжить свое сопротивление до 1851 года, когда Уругваю удалось наконец освободиться от аргентинцев, подобно тому как с 1828 года он освободился от бразильцев.
Парагвай при диктатуре Франсиа. Парагваю повезло больше, чем остальным бывшим испанским колониям в Америке: при Франсиа (1817–1840) он наслаждался миром, но таким миром, какой способны дать народу отупение, поддерживаемое соответствующим воспитанием, и полное равнодушие к свободе, к славе и прогрессу. Негры по прежнему оставались рабами; что же касается индейцев и метисов, они продолжали прозябать в невежестве и покорности, к чему приучили их иезуиты. Отправляя государственную барщину, насильно вербуемые в милицию, они продолжали жить в неведении остального мира, от которого вся страна была как бы отрезана подозрительной политикой Франсиа. Этот своеобразный диктатор закрыл иностранцам доступ в пределы Парагвая. Натуралист Бонплан, рискнувший заглянуть в эту страну, в течение нескольких лет содержался там в качестве пленника. Вся внешняя торговля в течение продолжительного времени целиком находилась в руках Франсиа, который строго следил за ней и регламентировал ее с величайшей тщательностью. Продукты земледелия большей частью монополизировались главой государства. Промышленность и сельское хозяйство могли развиваться лишь в той мере, в какой это было ему желательно. Белое население, окруженное шпионами и терроризованное, дрожало перед этим подозрительным правителем, который вел уединенную жизнь в обществе своего брадобрея и секретаря и каждую ночь в своем дворце спал в другой комнате, чтобы сбить с толку могущих на него покушаться убийц. Впрочем, этот supremo («высший») желал счастья своему народу, но намерен был создать это счастье сам и на свой лад.
Замечательно, что этот преемник и продолжатель иезуитов был вольтерианцем и глубоко презирал священников, равно как и весь католический культ. Умер он 20 сентября 1840 года в восьмидесятилетнем возрасте. После непродолжительного периода анархии Парагвай вручил власть двум консулам, один из которых, Карлос-Антонио Лопес, племянник Франсиа, скоро добился неограниченной власти (1844). Новый диктатор постарался, по крайней мере, положить конец изолированному состоянию страны, и с этого момента двери ее широко раскрылись для цивилизации[124].
Португальская Америка. Педро I и Педро II. Империя и федерализм в Бразилии. Бразилия, сделавшись независимым государством с 1825 года, далеко еще не была умиротворена. В этой обширной стране, с площадью, почти равной всей Европе, чувства национальной солидарности между отдельными провинциями, можно сказать, не существовало, по крайней мере — между северными провинциями, где преобладало влияние городов Бахии и Пернамбуко, с одной стороны, и между южными, группировавшимися вокруг Рио-де-Жанейро, с другой. В каждой из этих двух частей страны партия республиканцев-федералистов насчитывала многочисленных сторонников.
