баррикад оказался в одиночестве. Но если так, недоумевал Смит, почему вчера вечером Смыслов попросту не позволил ему задохнуться в бомбовом отсеке самолета? Ведь таким образом русский мог отделаться от главного противника и не выглядеть при этом убийцей!
– Мы должны выяснить, кто из вас двоих прав, – сказал Смит, – причем как можно скорее. Нам известно, что груз сибирской язвы – на борту самолета. Нам известно, что об этом наверняка знает кто-то еще, и мы должны исходить из того, что эти люди уже направляются сюда, чтобы прибрать к рукам бактериологическое оружие. Учитывая то, что наши противники на острове уже перешли к активным действиям, до прибытия их главных сил, надо полагать, остаются считаные часы.
– Подполковник, – резко заговорил Смыслов, – уж если обстановка складывается таким образом, не следует ли нам немедленно вернуться в базовый лагерь? Я полагаю, главной задачей для нас сейчас является как можно скорее войти в контакт с нашим руководством.
У Смита рассеялись последние сомнения: Смыслов не хотел, чтобы лагерь пилотов был найден так же страстно, как хотела его найти Валентина, и, возможно, по той же самой причине.
– Важное соображение, майор, но мы все же проведем осмотр местности с целью обнаружения аварийного лагеря летчиков. – Смит вытянул руку и провел ею с севера на юг, указывая на восточный склон ледника. – Если профессор Метрейс права, наиболее благоприятное место для поиска убежища – вон там, у основания Восточного пика.
– За прошедшие пятьдесят лет лагерь мог сместиться вместе с ледником, – добавила Валентина, поправив винтовку на плече, – поэтому я предлагаю обращать особое внимание на скрытые под снегом поверхности, особенно – правильных, симметричных очертаний.
– Решено, – подвел итог Смит. – Еще вопросы будут? Тогда – в путь.
Держа автоматическую винтовку в руках, он возглавил их малочисленную процессию и первым двинулся по леднику.
Смит шел через седловину, двигаясь на север и под небольшим углом – туда, где начиналось жуткое нагромождение ледяных глыб, эдакий ледник Бирдмора[12] в миниатюре, искривившийся по направлению к узкой прибрежной полосе лицевой части острова. От этой точки Смит, Валентина и Смыслов согласно уговору рассредоточились и двинулись на расстоянии в двадцать ярдов друг от друга, внимательно осматривая поверхность основания Восточного пика, представлявшую собой мешанину льда и каменных обломков.
Валентина шла ближе других к склону и едва не обнюхивала его, напоминая в эти минуты ищейку, возбужденно идущую по следу. Смит двигался посередине, а Смыслов занимал крайний левый фланг. Помимо того, чтобы осматривать поверхность ледника, Смит наблюдал за тем, как работает Вэл, и одновременно обводил взглядом окрестности, высматривая потенциальную угрозу в виде опасных снежных карнизов, желоба лавин и затаившихся наблюдателей.
Кроме того, краем глаза он время от времени поглядывал на Григория Смыслова, пытаясь определить, не ищет ли русский что-нибудь еще, помимо останков советских летчиков. Чего он ждет? Что должно стать для него сигналом к действию и что это будет за действие?
Они миновали место катастрофы и преодолели сотню заключительных ярдов по склону, оказавшись на центральной гряде седловины. Смит остановился и снова стал осматривать раскинувшийся вокруг мир.
От промоин во льду снова поднималась дымка. Она окружала остров со всех сторон, тянулась к нему призрачными щупальцами, заволакивала линии горизонта, порождая в душе тоскливое ощущение полной уединенности. На мгновение седловина, на которой стоял Смит, показалась ему сказочным островком, плывущим в небе и зажатым между облаками и туманом. Вот только как долго будет продолжаться эта идиллия?
Впрочем, сейчас это не имело значения. Вскоре им предстоит прекратить поиски и отправиться обратно в лагерь. Если Вэл права, обнаружение лагеря пилотов заставит русских перейти к активным действиям и приступить к осуществлению того, что Смит уже привык называть «альтернативным планом». Может, говоря образно, лучше откусывать от яблока по кусочку, сохраняя Смыслова своим союзником? Сначала решить проблему с сибирской язвой, а уж потом переходить к конфронтации?
Смит повернулся, попытался шагнуть, но споткнулся и едва не упал, зацепившись за что-то ногой. Автоматически он опустил взгляд, чтобы посмотреть на препятствие. Поковырял ледяную корку носком полярного сапога, и из-под нее показался кусок провода с потрескавшейся от холода и времени черной изоляцией.
Смит колебался. Было бы так просто снова забросать этот провод снегом и продолжать двигаться вперед, делая вид, что ничего не произошло. Но именно незнание изначально лежало в основе этого кризиса, а сейчас занимать страусиную позицию было бы и вовсе неразумно.
Смит переложил оружие в левую руку, а правую, сжав в кулак, поднял над головой. Это был условный сигнал: «Все ко мне!»
– Да, эта штука из советских времен, – подтвердил Смыслов после того, как, присев на корточки, внимательно осмотрел провод. – Выпускная или буксируемая антенна. Такие выпускали из самолета для установления связи на дальнем расстоянии.
– Выкладывание изолированной выпускной антенны прямо на снег часто использовалось во время полярных экспедиций, – подтвердила Валентина.
– Но где же радиопередатчик? – спросил Смыслов, поднимаясь на ноги. – Где лагерь? Здесь ничего нет, только провод!
– Самый простой способ получить ответ на этот вопрос – пойти по проводу. – Смит показал в сторону подножья Восточного пика. – Во-он туда.
Антенна вмерзла в поверхность ледника, как нитка в ледяной кубик, но благодаря непрекращающимся ветрам ее, к счастью, не завалило снегом, и она покоилась на глубине всего нескольких дюймов. Раскапывая антенну по мере продвижения вперед, они выяснили, что она закручивается плавной дугой, повторяя изгиб ледника. В одном месте провод оказался оборванным, но другая его часть обнаружилась в нескольких футах дальше. К удивлению Смита и его спутников, этот отрезок вел к почти отвесной голой базальтовой стене, исчезая в спрессованном сугробе на уровне человеческого плеча.
– Что за черт?
Валентина Метрейс сбросила на снег рюкзак, винтовку и сняла с пояса длинный десантный нож. Опустившись на колени, она принялась рыть сугроб кинжалом, напоминая трудолюбивого барсука. Через несколько секунд к ней присоединились Смит и Смыслов. Вскоре стало ясно, что это – не просто слежавшийся снег. С каждой минутой копать становилось все труднее.
– Это не сугроб! – воскликнула Валентина. – Это – блоки прессованного снега!
Она была права. Кто-то использовал кубы спрессованного снега, чтобы возвести крепкую стену с навесом в углублении скалы. За многие десятки лет эти кубы превратились в ледяные булыжники, с которыми было сложно справиться даже закаленным лезвиям десантных кинжалов.
Однако никакой лед не может противостоять стали.
– Ткань… Здесь полог из ткани! Это пещера!!!
Снежная стена и занавес из старинной, вытащенной из старичка-бомбардировщика ткани провалились внутрь, и из образовавшегося черного провала на трех путников дохнуло запахом давно застоявшейся ледяной мглы.
Смит вытащил из рюкзака мощный электрический фонарь и направил его луч внутрь черного жерла пещеры. Открывшийся его взгляду тоннель был примерно шести футов в ширину и настолько низкий, что даже Валентине пришлось бы согнуться в три погибели, чтобы пройти по нему. На потолке впереди виднелись маленькие сталактиты.
– Лавовая труба, – констатировал Смит.
– А что еще ты ожидал найти на вулканическом острове? – откликнулась Валентина. – Ты лучше посмотри на пол.
Антенна и кабель – толстый, как шланг, – тянулись по направлению к какому-то предмету, очертания которого с трудом угадывались под похоронившим его сугробом, футах в десяти от Смита и его товарищей.
– Вот он! – Пригнув голову, она двинулась по тоннелю.
