в помещении, стены которого были уставлены полками с бечисленными книгами. В основном это были старинные, редкостные издания, посвященные искусству иллюзионизма, биографии великих престидижитаторов и артистов, которые, подобно Гудини, посвятили свою карьеру умению освобождаться от любых уз и открывать любые запоры. Над старинным дубовым письменным столом с убирающейся крышкой висела фотография самого маэстро Гарри Гудини с его собственноручным автографом, на паркетном полу по-прежнему лежал старый персидский ковер, который буквально взывал о том, чтобы его пропылесосили, а перед столом, словно трон, все так же горделиво возвышалось кресло с высокой спинкой.
И все в той же величественной позе в этом необыкновенном кресле восседал Оскар – точно так же, как год назад, когда Хан в последний раз встречался с ним в этой комнате. Он обладал грушеподобной фигурой, огромными бакенбардами и носом, похожим на перезрелую сливу. Увидев входящего Хана, Оскар встал с кресла, обошел стол и с подобострастной улыбкой потряс ему руку.
– Добро пожаловать, – проворковал он, жестом приглашая гостя присаживаться. – Чем я могу быть вам полезен?
Хан стал рассказывать своему агенту о том, что ему требуется, и по мере того, как Хан говорил, Оскар делал записи в блокноте, время от времени кивая в знак согласия. Затем он поднял голову и с разочарованным видом спросил:
– И это все?
Оскар всей душой любил сложные задания.
– Не совсем, – успокоил его Хан. – Помимо всего этого мне нужен магнитный ключ.
– Вот это – совсем другой разговор! – обрадовался Оскар. Он радостно потер руки, встал с кресла и пригласил: – Пойдемте со мной, любезнейший. – После чего они, покинув кабинет, вышли в коридор, оклеенный обоями и освещенный, как казалось, газовыми лампами. У Оскара была смешная походка – вперевалку, словно у пингвина, но, если бы кому-то довелось увидеть, как виртуозно этот смешной человечек избавляется от стальных наручников меньше чем за полторы минуты, у него возникло бы совсем иное представление о значении слова «ловкость».
Распахнув дверь в свою мастерскую, Оскар пригласил гостя пройти внутрь. Это было просторное помещение, разделенное на секции верстаками и металлическими шкафами. К одному из них Оскар и провел Хана, после чего начал с грохотом выдвигать один железный ящик за другим, копаясь в каждом из них. Наконец в его руках оказался небольшой черно-желтый предмет квадратной формы.
– Вы ведь знакомы с большинством современных магнитных замков? – спросил Оскар и, после того как Хан кивнул, продолжил: – Все они крайне ненадежны, поскольку для бесперебойной работы нуждаются в таком же бесперебойном электропитании. Любой мастер по установке подобных замков знает, что, если нарушить цепь, замок немедленно откроется, поэтому необходим дополнительный источник питания, а если хозяин жилища – параноик и панически боится проникновения посторонних, то лучше и два.
– Этот – точно параноик, – заверил Оскара Хан.
– Вот и прекрасно, – кивнул тот. – В таком случае забудьте об отключении электроцепи. Это займет у вас слишком много времени, но даже в том случае, если у вас будет его достаточно, вы, скорее всего, все равно не сумеете отключить все запасные источники питания. Однако, – Оскар назидательно воздел к потолку указательный палец, – есть одна хитрость, о которой мало кто знает. Каждый из этих мудреных магнитных замков питается через трансформатор, током на 12 вольт. Но… – Оскар снова порылся в своих бесчисленных ящиках и извлек еще один непонятный приборчик. – Но если к нему подключить напряжение, равное напряжению от сети, через такой вот портативный источник энергии, его тут же закоротит, причем начисто.
Хан взял приборчик и повертел его в руке. Для своих небольших размеров он оказался весьма тяжелым.
– И как же работает эта штуковина?
– Представьте себе короткое замыкание в электроцепи. – Оскар постучал пальцем по коробочке. – Эта крошка создает примерно такой же эффект: она парализует замок на время, которого вам хватит для того, чтобы вскрыть его, но при этом не выведет систему из строя, чтобы не поднялась тревога. Затем она отключится, и замок снова реактивируется, словно ничего и не бывало.
– Сколько времени будет у меня в запасе? – поинтересовался Хан.
Оскар пожал своими мясистыми плечами:
– Это зависит от модели и производителя магнитного замка. В лучшем случае я могу гарантировать вам пятнадцать, ну, двадцать минут, но не более того.
– Смогу ли я по истечении этого времени заблокировать замок еще раз?
Оскар засмеялся и отрицательно покачал головой:
– Нет, по моему глубокому убеждению, после того как механизм замка встанет в первоначальную позицию, то есть окажется запертым, вам, чтобы выбраться наружу, придется высадить дверь целиком.
Хан поглядел на собеседника с подозрением и спросил:
– С каких это пор у вас появились убеждения?
– И то правда! Фокусы торговли всегда одерживают верх над любыми убеждениями. – Оскар передал ему кожаный мешочек, застегнутый на «молнию». – А это – подарок фирмы, небольшой набор, который, полагаю, может вам пригодиться в ваших многотрудных скитаниях.
– Что там? – спросил Хан.
– Да так, разные полезные мелочи.
Ровно в два пятнадцать утра по исландскому времени аккуратно обернутое в брезент тело Магомета уложили в один из фургонов и поехали вдоль береговой линии на юг, в сторону отдаленной и труднодоступной бухты. За рулем сидел Арсенов, а Зина выполняла функции штурмана, время от времени сверяясь с подробной картой местности.
– Я чувствую, как нервничают наши товарищи, – проговорил он через некоторое время, – причем это нечто большее, нежели предчувствие активных действий.
– Мы ведь не на рыбалку приехали, Хасан, – спокойным тоном откликнулась Зина.
Бросив на нее косой взгляд, Арсенов сказал:
– Иногда мне кажется, что в твоих жилах течет не кровь, а холодная дистиллированная вода.
Заставив себя улыбнуться, она стиснула его ногу и сказала:
– Ты лучше других знаешь, что течет в моих жилах.
Арсенов согласно кивнул:
– Это уж точно.
Арсенов не мог не признать этого. Он был счастлив, ведя в бой своих сподвижников, но не меньшее счастье он испытывал оттого, что рядом с ним находилась Зина. В течение некоторого времени Арсенов мечтательно думал о тех временах, когда, после победоносного окончания войны, он распустит своих бойцов по домам и станет мужем Зины и отцом ее детей.
Вскоре машина свернула с дороги на тряский проселок, который вел с вершины утеса к месту их назначения, и тут Арсенова вновь потянуло на задушевные разговоры.
– Зина, – начал он, – а ведь мы так и не поговорили относительно нас с тобой.
– О чем это ты? – Она, конечно же, понимала, что у него на уме, и попыталась отгородиться от внезапного леденящего страха, который охватил все ее существо. – О чем только мы с тобой не говорили!
Спуск стал более крутым, и Арсенов замедлил движение машины. Впереди Зина уже видела последний поворот, после которого должна была открыться та самая, заветная, укрывшаяся среди скал бухточка и вечно неспокойные воды Северной Атлантики.
– Я имею в виду даже не наше будущее, нашу грядущую женитьбу, детей, которые должны у нас родиться. Я говорю о другом: не лучший ли это момент для того, чтобы поклясться друг другу в вечной любви?
И именно в этот момент Зина наконец до конца поняла, насколько хорошо Шейх чувствовал людей. Своими собственными словами Хасан Арсенов вынес себе смертный приговор. Он страшился смерти. Зина явственно ощущала это даже не по его интонации или взгляду, а хотя бы по тому, насколько осторожно он
