тюремную рутину, припарковал машину у стены.
После получения радиосигнала Блейк пролез через пропиленную заранее сокамерниками дыру в большом готическом окне на лежащую под окном крышу.
Оттуда он спрыгнул во двор, где спрятался в темном углу. Связь с Бурком прервалась после короткого вызова. Бурк сидел в «Хамбере», спрятав «уоки-токи» в букете хризантем. Трижды он пытался забросить через стену веревочную лестницу, но трижды ему помешали: сначала полицейский патруль, затем пара влюбленных, которой захотелось припарковаться как раз в месте побега, и наконец посетители больницы.
Блейку пришлось ждать все это время — 45 долгих, мучительных минут, пока он, наконец, не услышал голос Бурка.
Незадолго до семи часов вечера все было готово. Бурк выпрыгнул из машины и перебросил через стену веревочную лестницу. Он укрепил ее, зафиксировав перекладины вязальными спицами. На той стороне за лестницу сразу же потянули. Через несколько минут на тюремной стене высотой шесть метров появилась фигура Блейка. Он подготовился к прыжку, но потерял баланс. Из прыжка вышло тяжелое падение. Блейк сильно ударился головой и сломал правую руку.
Бурк помог полностью оглушенному беглецу сесть в машину, набросил на него одеяло и нажал на газ. Еще до того, как кто-то смог бы заметить исчезновение Блейка, он и Бурк уже были в убежище на Хайлевер-Роуд.
Радио и телевидение сразу же сообщили о побеге из Уормвуд-Скрабс. Полиция и солдаты морской пехоты контролировали аэропорты и доки. Но Блейк оставался ненайденным, всего в двух километрах от тюрьмы. В следующие дни прозвучали предположения, что побег организовал КГБ и Блейк уже за границей.
Пэт Поттл и Майкл Рэндл занялись дело на следующий день. Они привели своего близко знакомого врача, наложившего гипс на сломанную руку. После пары горячих дней они перевезли Блейка и Бурка в квартиру Поттла в Хэмпстеде.
Там они готовили побег из Англии. План побега, как вспоминает Джордж Блейк, имел одно важное препятствие — британскую границу.
«Тяжело сбежать из тюрьмы, но не менее трудно незаметно выбраться из Англии. Мы вместе пришли к решению, что меня нужно доставить в Берлин. Я знал город и тамошние разведывательные каналы.
Майкл и Пэт испытывали большие симпатии к коммунизму, но значительно меньшие — к разведкам. Поэтому все должно было быть так организовано, что бы они могли помочь мне, не компрометируя себя.
Идеей Майкла Рэндла было использовать для побега кемпинг-машину — жилой фургон. Его жена Энн, которая с самого начала была посвящена в план, поддержала эту идею. Майкл повел бы машину, она сидела бы сзади с детьми. В разгар туристического сезона, как мы надеялись, таможенный контроль не будет слишком строгим, и наши шансы были бы наилучшими.»
Майкл Рэндл вспоминает о подготовке и ходе побега:
«Автомобиль-кемпинг мы купили на припрятанные деньги и очень быстро переоборудовали. Вместо единственного кухонного шкафа теперь стояла большая откидная кровать с ящичками под ней. Под ними мы оставили секретное пустое пространство, где Джордж мог лежать пусть в тесноте, но удобно. Над ним была кровать, на которой во время поездки спали или играли бы дети, и она стала бы лучшей защитой от обысков на границе.
Без приключений мы прибыли в Дувр. Энн занималась своей косметикой, дети спали сзади. Никто на границе и не подумал нас тщательно обыскивать. Затем мы проехали через Бельгию и Западную Германию. Шли сильные дожди. На границе мы ни разу не покидали машину. Мы просто показывали паспорта и ехали дальше.
Единственный контроль был на пограничном переходе между ФРГ и ГДР в Хельмштедте. Здесь мы немного испугались, увидев пограничные укрепления с колючей проволокой, пулеметами и прожекторами. Нам пришлось открыть машину, но осмотр был поверхностным. Затем мы двинулись дальше по направлению к Берлину. Примерно за триста метров до контрольно-пропускного пункта Древитц мы остановились. Уже были видны огни на границе.
Джордж вышел из машины. Он поблагодарил нас за помощь м сказал, что надеется снова когда-то увидеть нас всех и отпраздновать удавшийся побег в Москве. В последний раз мы увидели его, когда он еще раз обернулся, в своем слишком большом для него пальто. Мы последний раз кивнули друг другу. Затем он исчез в ночи. Мы не подозревали, что снова увидим его лишь в 1990 году.»
А Энн Рэндл добавляет:
«Мы все устали. Поездка длилась двадцать часов. Мы оставили Джорджа в темноте, в середине леса. Нам было грустно и легко одновременно. Я думала о детях и была рада, что мы успешно вынесли все трудности.»
«Это произошло в два часа ночи», - вспоминает Джордж Блейк. «Я обернулся еще раз и увидел, как мои друзья поехали дальше по направлению к Берлину. Медленно я пошел к огням пограничного перехода. Я обратился к пограничнику ГДР и сказал ему: «Я англичанин, я хотел бы поговорить с советским офицером.»
Этой ночью началась вторая жизнь Джорджа Блейка. На следующее утро его идентифицировал бывший связник КГБ Сергей Кондрашов. После пары дней пребывания в Берлине они вместе полетели в Москву.
С помощью КГБ Блейк начинает утверждаться в своем новом окружении. Хотя он больше не занимается работой для КГБ, но с помощью его друга Дональда Маклина, одного из «Великолепной пятерки», он получает работу на кафедре арабских языков Университета имени Ломоносова.
Блейк окружен большим уважением и признанием его заслуг. Он награжден орденом Ленина — высшей наградой Советского Союза. Только один разведчик КГБ до него получил такую награду: Рихард Зорге, предупредивший Сталина в 1941 году о немецком нападении. Была ли причиной такой чести со стороны Советов только выдача Берлинского туннеля? Нет, намного важней для Москвы были преданные им агенты СИС.
В часе езды от Москвы на машине на краю леса разместилось маленькое поселение из воскресных домиков. Недавно выпавший снег достиг уже высоты почти целого метра; неудивительно, что нам трудно найти дачу Блейка: маленький зеленый деревянный дом, окруженный высокими соснами. Джордж Блейк и его жена Ида как раз вернулись с утренней лыжной прогулки. На столе чай и сэндвичи.
Дача — его любимое место. Здесь он проводит тихие недели, работая над переводами, и веселые выходные с семьей и друзьями. Ему сейчас за семьдесят лет. Время его карьеры двойного агента закончилось более тридцати лет назад. Гласность и перестройка пришли и ушли, Советский Союз, скала, за которую держалось его поколение, распался. Разочарован ли он?
Он, конечно, ждал этого вопроса. «Я все еще верю в то,» — говорит Блейк, — «что самым лучшим и самым совершенным обществом, к которому способно стремиться человечество, может быть только коммунистическое общество. Для этого я хотел работать.
Но в конце 20-го века нам приходится признать, что мы не в состоянии создать такое общество. Человечество еще не достигло такого уровня, ведь коммунизму, чтобы быть успешным, нужны люди с высокими моральными стандартами. Ошибочной оказалась мысль, что изменяя производственные отношения и отношения собственности, изменяется и общество.
Нужно учиться на уроках истории. Самый важный ее урок учит, что невозможно создавать идеальное общество путем насилия. Люди будущего создадут коммунистическое общество, если захотят его, а не если их к этому будут принуждать.»
Мы озадачены: состоит ли «высокий моральный стандарт» в том, чтобы предавать людей? Людей, которых сам завербовал? Тогда, в 1945 году, в лагерях для интернированных разбитого немецкого Вермахта?
Экс-шпион защищается: «Я всегда оговаривал, что никого из выданных мною не должны казнить. Упрек в мой адрес, что я-де виновен в смерти ряда агентов — выдумка прессы. Если бы это было так, эти факты использовались бы на процессе против меня. Но этого не было.»
Но еще на своем процессе Блейк признался, что он выдал Советам не менее сорока агентов СИС.
