привычек, но им следовало отдать должное – они всегда платили в срок.
Марко Дионетти не интересовали подробности операции в целом. Он не задавался вопросом – почему братья Рокко должны убивать и почему они должны погибнуть сами. Да, он почувствовал укол совести, когда предал Питера Хауэлла. Но Питер улетел на Сицилию и никогда оттуда не вернется. А тем временем состояние рода Дионетти будет преумножаться благодаря американским долларам.
Освежившись под душем, Дионетти в одиночестве сел ужинать за огромный стол, вокруг которого могли разместиться тридцать человек. Когда на стол подали кофе и десерт, он отпустил слуг, и те отправились в свои комнаты на четвертом этаже. Отдавшись мыслям, Марко лениво ел клубнику в вине «контро», размышляя, где ему провести отпуск на деньги, полученные от американцев.
– Добрый вечер, Марко.
Дионетти едва не поперхнулся. Он с изумлением смотрел на Хауэлла, который вошел в комнату с таким невозмутимым видом, будто его пригласили в гости, и уселся у противоположного края длинного стола.
Дионетти выхватил из кармана «беретту» и навел ее на человека, от которого его отделяли шесть метров полированного вишневого дерева.
– Что ты здесь делаешь? – хриплым голосом осведомился он.
– Тебя это удивляет, Марко? Ты полагал, что я уже мертв? Тебе так и сказали?
Дионетти пошевелил губами, словно рыба, выброшенная на берег.
– Понятия не имею, о чем ты!
– Зачем же ты взял меня на мушку? – Хауэлл осторожно разжал пальцы и положил на столешницу крохотную ампулу. – Надеюсь, ужин принес тебе наслаждение, Марко. Аромат морского коктейля был выше всех похвал. И клубника тоже, верно, была хороша?
Дионетти широко распахнутыми глазами посмотрел на ампулу, потом на ягоды, остававшиеся на тарелке. Он тщетно пытался отогнать мрачные мысли, роившиеся в его голове.
– Ты, вероятно, подумал, что я каким-то образом умудрился отравить клубнику? Ведь, что ни говори, я обошел твои системы безопасности. Слуги даже не подозревали, что в доме находится посторонний. Неужели я затруднился бы подлить в десерт немного атропина?
Смысл слов Хауэлла достиг сознания Дионетти, и пистолет задрожал в его руке. Атропин – органический яд, добываемый из растений семейства белладонновых. Лишенный вкуса и запаха, он убивает, поражая центральную нервную систему. Дионетти лихорадочно пытался вспомнить, сколь быстро действует отрава.
– Учитывая твой рост, вес и дозу, хватит четырех-пяти минут, – сообщил Хауэлл. Он постучал ампулой по столу. – Но у меня есть противоядие.
– Пьетро, ты должен понять…
– Я понял так, что ты меня предал, Марко, – чуть севшим голосом отозвался Хауэлл. – Больше мне ничего не нужно понимать. И если бы ты не располагал кое-какими сведениями, ты уже был бы мертв.
– Но я могу убить тебя прямо сейчас! – прошипел Дионетти.
Хауэлл укоризненно покачал головой.
– Ты принимал душ, помнишь? И оставил пистолет с кобурой на буфетной стойке. Я вынул патроны, Марко. Если не веришь, стреляй.
Дионетти несколько раз нажал спусковой крючок, но услышал лишь щелчки, показавшиеся ему стуком молотков по крышке его гроба.
– Пьетро, клянусь…
Хауэлл поднял руку:
– У тебя мало времени, Марко. Я знаю, что братьев Рокко убили американские военные. Это ты их направил?
Дионетти облизнул губы.
– Я сообщил им, каким путем скроются Рокко.
– Откуда ты это знал?
– Мне сказали по телефону. Голос был изменен при помощи электроники. Мне велели сначала помочь Рокко, потом американцам, которые отправятся следом за ними.
– А потом – мне.
В висках Дионетти запульсировала кровь.
– И тебе, – прошептал он.
У него пересохло во рту, его собственный голос, казалось, доносился издалека, сердце рвалось из груди.
– Пьетро, умоляю! Противоядие…
– Кто платит тебе, Марко? – негромко спросил Хауэлл.
Расспрашивать Дионетти об американцах было бы пустой тратой времени. Они не общались с ним напрямую. Единственной зацепкой оставались кровавые деньги.
Хауэлл вновь постучал ампулой по столу.
– Марко!
– Герр Вейзель… банк Оффенбаха в Цюрихе. Ради всего святого, Пьетро, дай мне противоядие!
Хауэлл подтолкнул к нему сотовый телефон.
– Позвони ему. Такой клиент, как ты, наверняка знает его домашний номер. И назови пароли громко и отчетливо, чтобы я смог их расслышать.
Дионетти включил аппарат и набрал номер. Дожидаясь соединения, он не отрывал взгляд от ампулы.
– Пьетро, прошу тебя!
– Всему свое время, Марко. Всему свое время.
Глава 18
Маленький реактивный самолет приземлился в аэропорту Кона гавайского острова Биг-Айленд незадолго до наступления сумерек. Под наблюдением Бауэра трое техников выгрузили контейнер с вирусом и уложили его в кузов броневика «Хамви». До комплекса «Бауэр-Церматт» было сорок пять минут езды.
Поскольку прежде здесь находился военно-медицинский институт, комплекс был выстроен в соответствии с определенными требованиями. Чтобы предотвратить проникновение посторонних и не допустить утечки смертоносных организмов, на всей территории между прибрежной скалой и лавовыми полями была снята почва. Огромное углубление было выложено тысячами кубических метров бетона, превратившими его в гигантскую многоэтажную чашу. Она была поделена на три уровня, или зоны. В зоне, залегавшей глубже остальных, находились лаборатории, в которых работали с самыми опасными вирусами. Когда Бауэр вступил во владение комплексом, здесь было практически все, что ему требовалось. Необходимые усовершенствования, стоившие сто миллионов долларов, были произведены в течение года, после чего операция пошла полным ходом.
Как только «Хамви» оказался в гараже с массивными стенами, контейнер перенесли на самоходную тележку, которая доставила его к лифту. Тремя этажами ниже Бауэра ждал Клаус Янич, руководитель исследовательской группы, членов которой глава фирмы подобрал лично. Янич и шесть его сотрудников прибыли из цюрихской штаб-квартиры компании специально для работы с оспой. Все они служили у Бауэра много лет, и каждый из них разбогател за это время превыше своих самых сокровенных мечтаний.
– Здравствуйте, Клаус.
– Рад видеть вас, герр директор.
Янич был словно соткан из контрастов. Огромный, похожий на медведя мужчина далеко за пятьдесят, он говорил на удивление мягким голосом. Своим круглым бородатым лицом он более всего напоминал дровосека, но это впечатление немедленно исчезало, стоило ему улыбнуться, показав крохотные, словно у ребенка, зубы.
Янич махнул рукой двум своим сотрудникам в оранжевых защитных комбинезонах, придававших им сходство с астронавтами. Они сняли контейнер с тележки и, держа его с двух сторон, внесли в первую из четырех дезактивационных камер, цепочка которых вела в собственно лабораторию.
– Желает ли герр директор наблюдать за процессом? – осведомился Янич.
