разделяю ваши чувства. То, о чем я вас прошу, нелегко выполнить. Но мы не должны терять надежду, что кто-нибудь из астронавтов уцелел. Ради выживших мы должны потрудиться на совесть. Мы обязаны сделать все, чтобы вернуть их на Землю. Все остальное несущественно. – Он оглядел зал. – Благодарю вас.
Безмолвие, воцарившееся в зале, нарушили звуки голосов. Лэндон с облегчением заметил, как на мрачных лицах появляется выражение деловитости и решимости. Он всегда был уверен, что с ним работают лучшие люди. Теперь его вера получила подтверждение.
Первым Лэндон позвонил Ричу Уорфилду, советнику президента по науке. Медик по образованию, Уорфилд был знаком с программой экспедиции. Он мгновенно осознал масштабы несчастья.
– Что я могу рассказать президенту, Гарри? – спросил Уорфилд. – Он потребует точных проверенных сведений.
– Хорошо, – отозвался Лэндон. – Во-первых, после последнего выхода Уоллеса в эфир связи с «Дискавери» не было. Уоллес успел сообщить, что члены экипажа умирают или уже мертвы. Я распоряжусь доставить тебе запись разговора – на тот случай, если президент захочет услышать его лично. Что касается самого корабля, то он в полном порядке. Курс, траектория и скорость остаются прежними. Все бортовые системы функционируют нормально.
– Каковы возможные версии происходящего? – спросил Уорфилд.
– Показания системы воздухоснабжения в пределах нормы, – ответил Лэндон. – Мы не обнаружили следов токсичных веществ. Ни дыма, ни огня, ни посторонних газов.
– Может быть, банальное пищевое отравление? – предположил Уорфилд.
– Экипаж должен был приступить к первой трапезе. Но даже если все продукты заражены, вряд ли яд мог распространиться так быстро и подействовать столь губительно.
– Груз?..
– Это самый обычный полет. В лаборатории содержится стандартный набор подопытных животных и насекомых…
– В чем же дело, Гарри?
Лэндон внимательно просмотрел расписание экспериментов.
– Первой к работе должна была приступить Меган Ольсон. Она изучает лихорадку легионеров. Никакие иные микроорганизмы в программе не значатся. Но Меган не успела начать эксперимент.
– Могла ли культура каким-либо образом просочиться в атмосферу корабля?
– Вероятность такого события один к десяти тысячам. Лаборатория оснащена всевозможными детекторами для обнаружения утечек. Но допустим, что это все же произошло. Лихорадка не могла распространиться так быстро. Смерть настигла экипаж в считаные минуты.
На мгновение в трубке воцарилась тишина.
– Я знаю, это не моя компетенция, – заговорил наконец Уорфилд, – но если ты исключаешь иные варианты, я по-прежнему склонен считать, что микробы вырвались на свободу.
– Между нами, я готов согласиться с тобой, – ответил Лэндон. – Но мне не хотелось бы заострять внимание президента на этой версии. В сущности она ничем не подтверждена.
– У президента возникнут вопросы, – мрачно произнес Уорфилд. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем он спросит в первую очередь.
Лэндон стиснул веки.
– На этот случай имеется особая процедура, Рич. Во время старта за полетом следит офицер, отвечающий за безопасность прилегающих территорий. Он держит палец на кнопке подрыва корабля. Если что-нибудь случится… Помнишь «Челленджер»? После взрыва наружного бака и корабля ракеты-ускорители продолжали работать. Их пришлось спустить на Землю. На корабле установлена система самоуничтожения, которую мы можем активировать, если он начнет падать. В настоящий момент «Дискавери» находится достаточно далеко, и в случае нужды мы могли бы взорвать его, не подвергая опасности жителей районов, над которыми он пролетает. – Лэндон выдержал паузу. – Рич, когда ты будешь рассказывать об этом президенту, напомни ему, что именно он отдает этот приказ.
– Хорошо, Гарри. Я передам ему все, что известно на данный момент. Не удивляйся, если он сам позвонит тебе.
– Как только появятся новости, я сразу свяжусь с тобой, – пообещал Лэндон.
– И последнее, Гарри… Можно ли посадить корабль на автопилоте?
– Мы сажаем так даже аэробусы. Вот только захотим ли мы вернуть его на Землю?
Потом Лэндон позвонил офицеру службы надзора за прилегающими территориями. Ему уже сообщили о происшествии. Лэндон рассказал все, что знал сам, и добавил, что по плану полет должен был продлиться восемь суток.
– Разумеется, теперь об этом придется забыть, – сказал он. – Отныне вопрос заключается не в том, снимать ли «Дискавери» с орбиты, а
– Как мы поступим с ним, когда он начнет снижение? – негромко спросил офицер.
– Будем действовать по обстоятельствам.
Лэндон принялся обзванивать абонентов по списку, в котором, помимо прочих, значились генерал Ричардсон и Энтони Прайс. Ричардсон совмещал должности начальника генштаба ВВС и командира подразделения космической безопасности, следившего за любыми объектами, которые приближались к Земле либо двигались вокруг нее по орбитам. Энтони Прайс, глава Агентства национальной безопасности, вошел в список, поскольку некоторые целевые экспедиции в космос получали финансирование от АНБ.
Каждый раз, завершая очередной разговор, Лэндон оглядывался в надежде, что кто-нибудь из сотрудников хочет сообщить ему нечто новое. Он сознавал, что это не более чем жест отчаяния; в нынешних обстоятельствах он не колеблясь прервал бы любую беседу, если бы восстановилась связь с кораблем.
Следующие два часа Лэндон продолжал разговаривать по телефону. Ему оставалось лишь радоваться, что он – по крайней мере, сейчас – избавлен от общения с представителями средств массовой информации. Многих сотрудников НАСА искренне возмущало то, что в нынешнее время космические полеты представлялись столь обыденным делом, что их даже не освещали в прессе. Старт злополучного «Челленджера» в прямом эфире показывала единственная станция – Си-эн-эн. А за запуском «Дискавери» следили только телекамеры НАСА.
– Доктор Лэндон, четвертая линия!
Лэндон даже не посмотрел, кто его окликнул. Он переключился на нужный канал и услышал слабый голос, едва пробивавшийся сквозь треск разрядов:
– Центр, говорит «Дискавери». Вы слышите?
Дилан Рид все еще находился в лаборатории. На нем был защитный скафандр, его ступни цеплялись за ременные скобы, которые удерживали Рида напротив вспомогательного коммуникационного пульта. Несколько часов добровольного заточения без контактов с внешним миром показались ему вечностью. Он выключил приемник, чтобы не слышать встревоженных голосов сотрудников ЦУПа, вызывавших корабль. Теперь, переходя к очередной фазе операции, он восстановил радиосвязь.
– Центр, это «Дискавери». Вы слышите?
– «Дискавери», говорит руководитель полета. Доложите обстановку.
– Гарри, это ты?
– Дилан?
– Да, я. Слава богу, Гарри. Я уже не надеялся услышать человеческий голос.
– Дилан, что у вас происходит?
– Не знаю. Я в лаборатории. Мы получили сигнал о неисправности одного из скафандров, и я поднялся сюда проверить его. Потом я услышал… Господи, Гарри… казалось, их душат. Потом выключилась связь…
– Дилан, подожди минутку, ладно? Постарайся сохранять спокойствие. В лаборатории есть кто-нибудь еще?
– Нет.
– Остальные не пытались связаться с тобой?
– Нет. Гарри, послушай. Какого…
– Мы не знаем. В сущности мне больше нечего сказать. Мы поймали невнятное сообщение Уоллеса, но
