тянувшаяся к центру бункера, словно чудовищная пуповина.
– Что это? – спросил президент у лейтенанта военно-воздушной полиции, указывая на трубу.
Услышав мягкое жужжание электрической тележки для гольфа, Кастилла обернулся. На скамье тележки бок о бок сидели Карл Бауэр и охранник базы. Экипаж остановился у группы собравшихся, и Бауэр, выйдя из него, кивнул сопровождающим и прямиком направился к президенту.
– Господин президент, – с печалью заговорил он, – я рад вновь увидеться с вами, хотя предпочел бы, чтобы наша встреча произошла в более приятной обстановке.
Президент знал, что глаза – его слабое место. Они неизменно выдавали его чувства и настроение. Стараясь не вспоминать все то, о чем ему рассказали Смит и Клейн, он заставил себя улыбнуться и обменяться рукопожатием с человеком, которого он некогда уважал и которого чествовал в Белом доме.
Но вслух он произнес иное:
– Я тоже рад, доктор. Поверьте, я искренне благодарен вам за то, что вы приехали. – Кастилла указал на «кокон»: – Быть может, объясните мне, что это такое?
– Непременно.
Бауэр подвел его к концу трубы. Заглянув внутрь, президент увидел, что последние два метра «кокона» отделены от остальной его части, образуя нечто вроде герметичной камеры или воздушного шлюза.
– Это складной путепровод, сконструированный и изготовленный моей фирмой. Его можно за несколько часов доставить в любую точку планеты, привести в рабочее состояние и дистанционно подключить к объекту. Его единственное назначение – эвакуировать человека из зараженной зоны, в которую трудно или невозможно проникнуть – у нас именно такая ситуация.
– Но почему не войти прямо в корабль, доктор? Это вполне возможно, если воспользоваться защитными костюмами.
– Возможно, но крайне нежелательно. Мы не знаем, что произошло на борту «Дискавери». В данный момент там находится живой человек, доктор Рид, единственный, кто избежал заражения. Гораздо безопаснее дать ему возможность выйти из корабля и подвергнуть его необходимым процедурам, чем рисковать жизнью других людей, посылая их за ним на борт. Таким образом мы снижаем вероятность несчастного случая и получаем шанс быстро выяснить, что произошло.
– Но Рид не знает, что произошло, – возразил президент. – Он даже не догадывается, с чем мы имеем дело.
– Мы не знаем этого наверняка, – возразил Бауэр. – В такой обстановке, как нынешняя, люди зачастую видят и запоминают намного больше, чем им кажется. В любом случае мы отправим на корабль робота, который возьмет пробы. Лаборатория базы оснащена всем необходимым оборудованием. Мне хватит часа, чтобы определить, с чем мы столкнулись.
– А тем временем корабль будет находиться здесь, распространяя заразу.
– Вы можете в любой момент отдать приказ о его уничтожении, – ответил Бауэр. – Однако на борту находятся тела погибших. И покуда сохраняется шанс извлечь их и с почестями предать земле, я бы повременил с подобным приказом.
Президенту стоило немалого труда сдержать гнев. Циничная забота мясника о своих жертвах оказалась последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
– Согласен. Продолжайте, пожалуйста.
– Как только «кокон» подведут к люку корабля, я войду в него с другой стороны – из стены, – объяснил Бауэр. – Оказавшись в малой стерилизационной камере, я осмотрю ее и герметично запечатаю. Только тогда доктору Риду разрешат вскрыть люк «Дискавери» и войти непосредственно в зону обеззараживания. – Швейцарец указал на пучок пластиковых трубок, протянувшийся под потолком на всю длину «кокона». – По этим каналам будут поступать электроэнергия и стерилизующие препараты. Камера оборудована источниками ультрафиолетовых лучей, губительных для всех известных микроорганизмов. Химикаты – лишь мера дополнительной предосторожности. Доктор Рид разденется. Он сам и его костюм – за исключением образца для исследований – будут обеззаражены одновременно.
– Зачем стерилизовать костюм?
– Потому что мы не сможем уничтожить его непосредственно в камере, господин президент.
Кастилла вспомнил вопрос, который велел задать Клейн. Ответ Бауэра представлялся жизненно важным, и спросить следовало так, чтобы не вызвать ни малейших подозрений.
– Если костюм стерилизуют, – заговорил президент, – как мы получим образец?
– Камера оборудована устройством для передачи. Доктор Рид положит образец на лоток, а я с другой стороны вытяну его в «перчаточный ящик». Таким образом, проба ни на мгновение не войдет в контакт с атмосферой. С помощью «перчаточного ящика» я вложу образец в специальный контейнер и вынесу его наружу.
– Вы собираетесь сделать это собственноручно?
– Как вы могли видеть, господин президент, объем «кокона» весьма ограничен. Я буду работать один.
Президент отступил от «кокона».
– Весьма впечатляюще, доктор. Остается лишь надеяться, что ваше устройство сработает так, как положено.
– Обязательно, господин президент. По крайней мере, мы спасем жизнь одного из храбрецов.
Президент повернулся к группе:
– Итак, мы во всеоружии.
– Я бы посоветовал отправиться в наблюдательный бункер, – сказал директор ЦРУ Билл Додж. – Корабль приземлится через пятнадцать минут. Мы можем следить за посадкой по телевизору.
– Что слышно от Рида? – спросил президент.
– Ничего. Связи по-прежнему нет.
– Что со вторым взрывом?
– Мы ждем поступления свежей информации, господин президент, – сказала Марта Несбитт. – Но, в чем бы ни заключалась его причина, взрыв не повлиял на траекторию «Дискавери».
Президент и сопровождающие отправились к наблюдательному бункеру. Кастилла оглянулся через плечо:
– Вы идете с нами, доктор Бауэр?
На лице Бауэра была написана приличествующая случаю скорбь:
– Нет, господин президент. Мое место здесь.
Ухватившись за акселерометр, Меган сумела подняться. Плечо, на которое она упала, пронизывала острая боль.
Меган побрела к «салазкам». Она не сомневалась, что Рид пустит в ход систему самоуничтожения, чтобы скрыть следы своей дьявольской работы. Только так он мог гарантировать собственную безопасность. Именно поэтому он не убил ее, покидая лабораторию. Меган осмотрела «салазки» и решила, что это ее единственная надежда.
В лаборатории не было средств связи как таковых. Но при медицинских экспериментах испытуемого подключали не только к записывающей аппаратуре «Дискавери», но и к коммуникационному каналу, через который данные передавались исследователям в ЦУПе. Забравшись в кресло, Меган пристегнула лодыжки и одно запястье. Свободной рукой она воткнула микрофонный разъем в передатчик своего костюма. Насколько ей было известно, канал использовался для передачи цифровых данных, а не голоса. С другой стороны, никто не говорил ей, что речевая связь невозможна.
Вознеся небесам молитву, чтобы кто-нибудь услышал ее на другом конце, она включила панель управления «салазок».
В наушниках Смита раздался голос пилота, ведущего «Команча»:
– Рейдер Один вызывает Подзорную трубу.
Секунду спустя Смит услышал ответ диспетчерской базы Грум-лейк:
