После всего. третья книга стихов (посмертная)

ПАМЯТИ ЖЕРМЭН

Был день, как день. За ширмой белой
Стоял встревоженный покой.
Там коченеющее тело
Накрыли плотной простыней.

И все. И кончились тревоги
Чужой неласковой земли.
И утром медленные дроги
В туман сентябрьский проползли.

Ну что-ж? И счастье станет прахом.
И не во сне и не в бреду —
Я без волненья и без страха
Покорно очереди жду.

Но только — разве было нужно
Томиться, биться и терпеть,
Чтоб так неслышно, так послушно
За белой ширмой умереть.

20-II-33

«К чему, к чему упрямая тревога..»

К чему, к чему упрямая тревога?
Холодный год уж клонится к весне.
Мой сын здоров. Мой муж не на войне…
О чем еще могу просить у Бога?..

6-I-40

«Мне давно уже не мило…»

Мне давно уже не мило —
Ни день, ни ночь, ни  свет, ни мгла.
Я все, что некогда любила —
Забыла или предала.

Мне надоело быть печальной,
И все прощать, и все терпеть,
Когда на койке госпитальной
Так просто было умереть.

В тоске блаженной и крылатой
Я задыхалась и — спала.
Мелькали белые халаты,
Вонзалась острая игла…

Чтоб снова. из последней силы
Влачить бесцельно день за днем,
Чтоб вновь войти в свой дом унылый,
В холодный, неуютный дом…

А в памяти все неотступней —
Прозрачная ночная мгла.
Где смерть была такой доступной
И почему-то обошла.

10-III-40

«Дотянуть бы еще хоть три месяца…»

Дотянуть бы еще хоть три месяца,
Из последних бы сил, как-нибудь.
А потом — хоть пропасть, хоть повеситься,
Всеми способами — отдохнуть…

Я устала. Хожу, спотыкаясь,
Мну в полях молодую траву.
И уже безошибочно знаю,
Что до осени не доживу.