— Я сделал обратное. Вы приказывали мне покупать…
— А ты? — спросила она, задыхаясь от волнения.
— А я продал!
Тения пошатнулась и прижала руку к сердцу. Ее лицо вспыхнуло выражением неизъяснимой радости.
— Продолжай! — сказала она чуть слышным голосом.
— Когда поступило приказание госпожи герцогини, — продолжал Манкаль-Бискар, — я узнал из достоверных источников, что падение бумаг, которые мне было приказано покупать, несомненно и скоро должно стать достоянием биржи. У меня не было времени спросить новых инструкций, но в то же время разве я имел право делать обратное полученным приказаниям? Я не более, как простой агент, который прежде всего должен слепо повиноваться. Кроме того, могло быть, что госпоже герцогине было уже известно падение курса, но она намерена была добровольно подвергнуться этой потере, чтобы скрыть какую-нибудь другую выгодную операцию…
Я все это учитывал. Но совесть заставила меня взять на себя весь риск… Я продал акции, когда они были в повышении… и теперь, прося прощения за свою смелость, я принес госпоже герцогине триста пятьдесят тысяч франков, которые дала эта операция…
Манкаль произнес эти слова спокойным и ровным голосом. Можно было подумать, что он рассказывает выученный урок.
Герцогиня упала в кресло, держась руками за голову.
Минуту спустя она взглянула ему в лицо и протянула руку.
— Манкаль, — сказала она, — вы самый ловкий и самый честный человек из всех, кого я только знаю!
— Я надеюсь, что госпожа герцогиня позволит мне отчитаться. У меня в портфеле деньги, полученные за бумаги…
— У тебя с собой триста пятьдесят тысяч франков?!
— Вот они! — сказал Манкаль.
Герцогиня поспешно схватила связку билетов и дрожащей рукой начала их пересчитывать.
— Счет верен? — спросил Манкаль.
— Да! Да!… Триста пятьдесят тысяч. О! Это будто сон!
— Капля в море! — заметил Манкаль.
— Что ты хочешь сказать? Что я богата?… Да, у меня много золота… Мое состояние огромно… Но я хочу больше, еще больше!…
Вдруг герцогиня умолкла. Ей пришла в голову внезапная мысль. Нельзя было не вознаградить человека, не только спасшего ее от потери, но еще принесшего ей большую выгоду.
Манкаль стоял молча, скрестив руки. Быстрым движением она выдернула из пачки несколько билетов и протянула их Манкалю.
— Берите, — сказала она, — всякий труд должен быть вознагражден.
Манкаль не шевелился.
— Как? Разве этого недостаточно? — спросила с удивлением Тения.
— Это слишком много!
— Я никогда не считаю, когда даю, — заметила высокомерно герцогиня.
Манкаль улыбнулся.
— Госпожа герцогиня не совсем верно меня поняла. Я и не думал пренебрегать ее великодушными предложениями… Но я умоляю дать мне другую награду…
— Я вас не понимаю!
Манкаль не спеша сел в кресло и положил на колени свою шляпу. Затем, сохраняя тот же заискивающий тон, он обратился к герцогине со следующим вопросом:
— Не сохранилось ли у госпожи герцогини несколько капель того яду, который убил герцога, ее мужа?
Глухой крик вырвался из груди Тении. Бледная, как смерть, широко раскрыв глаза, она с ужасом смотрела на человека, минуту назад такого почтительного и заискивающего, а теперь так неожиданно бросившего ей в лицо страшное обвинение.
Манкаль продолжал:
— Я надеюсь, что госпожа герцогиня уверена в моем искреннем желании быть ей полезным. Я повинуюсь не простому любопытству, поэтому умоляю вас ответить мне!
К этому времени хладнокровие уже вернулось к герцогине.
— Вы с ума сошли, господин Манкаль, — сказала она. — Мне жаль вас, и потому только я не приказываю слугам выбросить вас за дверь…
Манкаль сделал протестующий жест.
— Я только хочу спросить, — продолжал он, — хорошо ли уничтожила госпожа герцогиня следы преступления, жертвой которого стал ее муж, герцог де Торрес?
Тения закусила губы до крови.
— Я не понимаю вашего вопроса, — сказала она. — Герцог умер, окруженный докторами, которые определили, какого рода была его болезнь.
— Да, я это знаю. Однако одна особа, имя которой, быть может, не совсем неизвестно госпоже, утверждает, что доктора могли ошибаться…
— О ком это вы говорите? — спросила герцогиня де Торрес.
— Его имя? А! Постойте!… В эту минуту я не могу вспомнить его. Только могу рассказать вам некоторые подробности. Это было пятнадцать месяцев тому назад, когда госпожа де Торрес была всего шесть месяцев замужем за герцогом, состояние которого, очень значительное, было отписано ей согласно контракту. Подобный шаг может объяснить только безграничная страсть. Так или иначе, но это было сделано…
На шестом месяце брака, однажды вечером, если память мне не изменяет, в октябре месяце, по одной из улиц Батиньоля, называемой Шмек-де-Беф, не обращая внимания на туман и дождь, шла женщина, довольно просто одетая, но ее манеры, наружность, походка странно противоречили простоте ее туалета…
Герцогиня, опустив голову, слушала, не смея произнести ни слова.
Голос бывшего каторжника принял отличавший его металлический тембр, Бискар отчеканивал каждую фразу как бы для того, чтобы еще усилить впечатление.
— Я считаю, — продолжал он, — бесполезным останавливаться на странности места, где произошла сцена, которую я сейчас опишу. Грязная, мрачная улица должна была произвести на незнакомку неприятное впечатление, но она ни минуты не колебалась и твердыми шагами шла к своей цели. При свете фонаря можно было заметить группу строений, окутанных густым туманом. Один из домов стоял немного поодаль от других. К нему-то и направилась незнакомка. Она осторожно постучала в дверь, которая тотчас же отворилась, и вошла в низкую, но довольно большую комнату, где ждал ее старик с профилем хищной птицы. Его голова была покрыта лесом густых седых волос. Дымная свеча освещала комнату и позволяла видеть глубокие морщины, избороздившие его лицо…
Он встретил незнакомку со всеми изъявлениями почтения. По-видимому, она была здесь уже не впервые, так как она сказала: «Приготовили вы то, что обещали?» На эти слова старик отвечал поклоном и, подойдя к грубо сколоченному столу, заваленному ретортами и склянками всех форм и размеров, выбрал некоторые из них и, пригласив посетительницу присесть, вышел в другую комнату, откуда виднелся красноватый отблеск пылающего горна.
Через четверть часа старик вернулся, держа в руке маленький герметически закупоренный пузырек с какой-то беловатой жидкостью.
«Вы не забыли моих инструкций?» — спросил он, подавая пузырек посетительнице.
«Нет».
«Позвольте мне, однако, повторить вам их. Чтобы эта жидкость привела к… желаемому вами результату, необходимо строго исполнить мои указания. Особенно надо остерегаться нетерпения… Необходимая доза — капля утром и вечером с промежутками не менее десяти часов. В случае если до
