подспудные ощущения в человеке, которого хотел убедить?
Но он оскорблял его, он причинял ему ужасные страдания, страшными обвинениями развенчивал его! Бискар был воплощенная гордость, всегда жесткий, всегда самоуверенный. И это-то низкое тщеславие, более сильное, чем всякое другое чувство, Дьюлуфе теперь попирал ногами!
— Пойми меня хорошенько,— продолжал великан.— Я мог любить тебя! Я мог ради какой-то слепой, безрассудной привязанности, быть твоим рабом, твоим псом. Ты меня бил, а я улыбался. Ты приказывал мне делать зло, в то время, как всем существом своим я стремился к добру, и что же, я шел твоим путем, без воли, без рассудка. Но знай же, пришел конец всему этому! Последнее твое преступление возмущает меня. Я не хочу, чтобы оно совершилось!
— Ты не хочешь?! — прошипел Бискар.
— О, ты меня не испугаешь! сказал Дьюлуфе.— Я отбился от полиции, от жандармов, не зная ни страха, ни сомнений. Я убивал, да я много раз убивал, и я стыжусь своих окровавленных рук Но никогда не подвергал я пытке женщину! Никогда я не совершал этого ужасного поступка, перед которым отступил бы палач, никогда не терзал сердце матери! Бискар, еще раз повторяю тебе, берегись!
Бискар с угрожающим видом подошел к Дьюлу.
— Берегись, чего это? — бешено крикнул он.
— Говорю тебе, что меня ты не испугаешь, — отвечал великан. — Ты силен! Да и я не слаб!
У Бискара хватило силы воли обрести обычное хладнокровие.
— Дьюлу, мой добрый Дьюлу! — мягко сказал он.— Что ты хочешь делать? Ты знаешь, что борьба со мной невозможна!
— Это уж как получится! У каждого свои силы!
— Посмотрим, Дьюлу. У меня есть сила, которой, как ты знаешь, покоряется все. Слушай. Я люблю тебя, ты добрый товарищ, старый друг. Вот почему я говорю тебе это. Ты думаешь иметь дело с Бискаром? Нет, ошибаешься! Ты будешь иметь дело с королем «Парижских Волков»! Здесь я повелитель, здесь я царь! Стоит мне мигнуть, и тебя свяжут, убьют.
— Попробуй, — сказал Дьюлуфе и, закатав рукава, показал бандиту свои железные мускулы.
Бискар иронически улыбнулся.
— Да, да, знаю,— произнес он со сдержанной насмешкой.— Но, поверь, прежде чем начинать борьбу, лучше всего объясниться. Я хочу гибели Жака. Ты хочешь его спасения. На моей стороне свидетели, государственный прокурор, присяжные. А на твоей кто?
— На моей — истина!
— Глупости!
— Нет, совсем не глупости! Ну, что, если бы сегодня вечером кто-нибудь отправился к маркизе де Фаверей и сказал ей: «Человек, которого осудили сегодня, невиновен! Он был жертва гнусных козней! Его обвиняют в совершении преступления, но это ложь! Тот, кто во всем виновен, разными низкими проделками достиг того, что Жак безвинно предан суду! Наконец, маркиза де Фаверей, это — сын Жака де Котбеля, а настоящий убийца, тот кто бросил Жака в эту адскую машину, которая должна разорвать его на части, это глава «Волков Парижа», это Бискар!»
Бискар был страшен, слушая эти слова.
Он походил на мертвеца.
— Кто же сделал бы это? — прохрипел он.
— Я!
— Ты утверждаешь, что пойдешь к Марии де Фаверей?
— Если ты не откажешься от своих планов, я сделаю это!
— И ты скажешь ей все?
— Непременно, и приведу доказательства, хотя бы даже мне пришлось ради этого сложить свою голову на эшафоте!
— Берегись и ты, в свою очередь!
— Ты пугаешь меня? Ты воображаешь себя королем? Ну, тебе это не удастся! Я слишком долго ползал. Теперь я встаю на ноги! Кроме того, зачем мне скрывать это? Я всегда любил Жака! И я краснел со стыда, видя, как ты пытался развратить эту честную, благородную натуру. И, к тому же, сказать тебе все? «Поджигательница» любила его. И когда я, по твоему приказанию, подливал вина этому бедному ребенку, она мне говорила: «Дьюлу, ты делаешь дурно!» Видишь ли, ты напрасно убил ее, голоса, выходящие из могил, бывают легче услышаны! Последний раз говорю тебе, Бискар, я не хочу, чтобы Жак погиб! И хотя бы даже пришлось мне посадить тебя, слышишь ли, на скамью подсудимых, я все-таки спасу его!
— Пустомеля! — зарычал Бискар.
И, вынув из-за пазухи медный свисток, он громко свистнул.
С полдюжины Волков бросились в комнату.
— Взять этого человека! — приказал Бискар.
Все бросились на Дьюлуфе.
Но великан уже прислонился к стене.
Шесть человек! Что значило это для него?
Он молча отбивался.
Один упал с раздробленным черепом.
Другой закричал от страшной боли, которую причиняла ему переломанная ключица.
Остальные разбежались.
— Трусы!— крикнул Бискар.
И в руках бандита сверкнул нож.
Дьюлуфе содрогнулся. Что он видел? Этот человек, для которого он жертвовал своей жизнью, для которого готов был выносить ужаснейшие муки, какие только мог испытывать человек, Бискар, которого он так любил, бросился на него с ножом в руках! Кровь застыла в его жилах. В изнеможении опустил он голову.
Лезвие ножа вонзилось ему в тело.
Он прислонился к карнизу, потом вдруг зашатался и всем своим громадным телом грохнулся об пол.
— Поднять эту падаль и бросить ее в Каньяр, — приказал Бискар.
— Но ведь он еще жив!
— Он там умрет, вот и все!
14
ПОСЛЕДНЯЯ БОРЬБА
Как ни был силен Дьюлуфе, он даже и не думал сопротивляться.
В одну секунду он забыл все: и свою силу, и то святое дело, которое он отстаивал, он видел только один ужасный для него факт.
Бискар решился убить его!
Бискар, которого он спас с опасностью для собственной жизни, из-за которого он терпел ужасные муки, бросился на него с ножом!
«Ужасный для всех, добрый для меня!» — думал он всегда о Бискаре.
Когда лезвие ножа вонзилось в его тело, он не чувствовал физической боли, он изнемогал от душевной раны.
Волки бросились на него. Он позволил схватить себя, в то время как, несмотря на рану, ему стоило лишь тряхнуть плечом, чтобы повалить их всех на землю.
Негодяи воспользовались его бездействием, и тонкими просмоленными веревками связали его по рукам и ногам.
Между тем, Дьюлуфе истекал кровью. Голова у него закружилась, он потерял сознание. Теперь он
