На последних словах Дьюлуфе что есть мочи закричал: «Ко мне! Помогите!»
Голос тут же смолк.
Дьюлуфе повторил свою отчаянную мольбу.
Но, должно быть, сосед его был человек недоверчивый: он теперь хранил глубокое молчание.
— Проклятие! — проворчал Дьюлуфе.
Пристальным взглядом окинул он помещение, пронизывая глазами окружающую густую мглу.
Чего искал он? Он и сам не сумел бы ответить, но верил, что чудесная помощь не замедлит явиться ему в стенах этой ужасной тюрьмы.
Несмотря на страшную боль, ему необходимо было движение. Бездействие и неподвижность угнетали его. Не в силах подняться на ноги, он пополз.
Вдруг он наткнулся на железный прут, который стал причиной его неудачного падения.
— Черт возьми! — воскликнул он. — О! Я знал, что не все еще потеряно!
Держа в зубах прут, он снова ползком придвинулся к стене.
Он делал сверхчеловеческие усилия.
Все силы этого могучего и дикого существа сосредоточились на этой последней отчаянной попытке.
Уже вторые сутки этот человек, обладавший волчьим аппетитом, ни крошки не держал во рту.
Вторые сутки лежал он в этой ужасной яме, истекая кровью.
Перелом бедра причинял ему ужасную боль, которая с каждой минутой делалась все сильнее и сильнее.
Но Дьюлуфе не хотел уступать. Обеими руками ухватился он за железный прут и, что было сил, начал бить им в стену.
Труды его увенчались успехом. Разрыхленный сыростью песчаник крошился под ударами ржавого, но тяжелого железа.
Голос соседа смолк. Слышался только глухой стук прута о стену.
Пот выступил на лбу у бедного Дьюлуфе. Судорожно сжав губы, продолжал он борьбу, двойную борьбу: с невыносимой болью и с прочностью стены, отнимавшей его последние силы.
Вдруг он радостно вскрикнул.
Железо проникло в промежуток между двумя камнями. Оно стало как бы рычагом.
— Смелей, Дьюлуфе! — прошептал узник. — Отыщи точку опоры!
И он страшным усилием налег на прут своей огромной грудью.
Камень с шумом покатился на землю.
Дьюлуфе сунул обе руки в отверстие.
Он продвинулся всего на куриный шаг! За отверстием была новая стена, как устроены все капитальные стены.
— О! Черт меня побери! Кто затеял весь этот содом? — закричал чей-то громкий, гортанный голос.
Теперь было слышно превосходно.
— Кто вы? — крикнул Дьюлуфе.
— Вот как? Вздумалось любопытничать! А кто вы?
— Я заключенный.
— Нужно полагать, что так! Я тоже! Но это еще не ответ. Дальше?
— Зачем буду я отвечать вам? Если вы не доверяете мне?
— Резонно! А зачем ты ломаешь стену, старина?
— Я хочу бежать отсюда!
— Так, славная мысль.
— Но мне знаком этот голос, — удивленно сказал Дьюлуфе. — Быть не может! Я своими ушами слышал удар топора! Не может быть, чтоб это был он! Друг! — продолжал Дьюлуфе: — Ради всего святого назови мне свое имя!
Тот громко расхохотался.
— Во-первых, признаюсь, что у меня нет ничего святого! Был у меня один приятель, так его укокошили! Теперь кончено, вздор все это! Прощай, любовь!
— Черт возьми! Назови свое имя!
— О, если только это нужно для вашего счастья, с удовольствием. Я.
И он запел:
— Мюфлие! — закричал Дьюлуфе. — Само небо послало тебя!
— Небо? Это что-то новое!
— Я Дьюлуфе!
— Провались вы все! Дьюлу! Добрый малый! Здорово, старина! Как поживаешь?
Этот сильный, плавный, звучный голос принадлежал превосходному, бесподобному Мюфлие!
— Пробивай же стену, старина! — крикнул он.
Дьюлуфе не знал что и думать. В голове его вертелся вопрос: не был ли этот воскресший мертвец плодом его расстроенного воображения? В порыве отчаяния схватился он за железный прут и с новой силой принялся колотить им в стену.
Надежда вновь вернулась в его душу. Он больше не думал о своих страданиях.
Ударам железа мерно вторил звучный голос Мюфлие:
— Ломай! Ломай же! Смелей!
Отверстие все увеличивалось. Вот уже вывалился второй камень, за ним третий, сильный запах мускуса захватил дух. Наконец, огромная ручища высунулась оттуда и схватила железный прут.
— Оставь, старина, дай я немного поколочу! Мне тоже надо размяться!
И пока Дьюлуфе, задыхаясь, лежал на земле, Мюфлие все колотил в стену. Она мало-помалу обваливалась.
И вскоре силуэт Мюфлие возник в этой узкой рамке с отбитыми углами. Это был он, мохнатый, растрепанный, с целым лесом волос, в беспорядке падавших ему на глаза и смешивавшихся с усами, которые терялись в его огромной бороде.
Мюфлие-обезглавленный, Мюфлие-труп стал снова живым Мюфлие.
— Эй, Дьюлу! — крикнул он.— Давай сюда руку! Ну, что ты там делаешь на полу? Отчего же ты не двигаешься?
— Приятель, — отвечал Дьюлуфе, — у меня переломаны ноги!
— Как, переломаны? Как же так?
В нескольких словах Дьюлу рассказал Мюфлие о случившемся с ним несчастье.
Мюфлие задумчиво покачал головой.
— Ясно! Ты не сохранил равновесия. Дьюлу, ты забыл законы гимнастики! Но ведь это не все, что ты там еще делал?
