желтые кожаные сапоги, доходившие до колен и отделанные серебряными пуговицами.
Вокруг них были собраны представители четырех племен, населяющих земли: Треанг, Тиам, Стиенги и Куй, люди, которые составляют великую семью Джиараев, сохраняющую неприкосновенными предания и обычаи предков.
При появлении Туи-Са, все три брамина встали, остальные же пали ниц.
Один из браминов вытянул вперед руку, приветствуя Царя Воды.
— Мы ждем тебя, — сказал он, — настала великая минута! Отец Рек готов уже разлиться по нашей земле, чтобы оплодотворить ее. Это эпоха твоего могущества. Царь Воды, приветствую тебя!
Читатели наши, конечно, не забыли, что человек, убитый де Беленом и Сильвереалем, носил титул Царя Огня.
Всем огромным могуществом древних кхмеров номинально пользовались два человека, облеченные высшей властью в стране.
Это были Царь Огня и Царь Воды. Все относились к ним с почтением, даже с благоговением. Это были короли, это были судьи. Царь Воды, в сущности был только вице-королем. Настоящим повелителем считался Царь Огня. Предпочтение это основывалось на том факте, что солнце весь год царит над землей, тогда как вода только в период наводнения дает знать о своем могуществе.
— Царь Воды, — продолжал брамин, — старейшины племен решили, что пробил наконец час, когда должен быть избран тот, который будет иметь право на титул Царя Огня.
Вот уже двадцать лет, как тот, кто носил этот титул, пал от руки подлых убийц. Двадцать лет, как сын его неизвестно куда исчез и до сих пор нет никаких следов его существования.
Только Царь Огня имеет право опоясаться священным мечом, который должен будет возвратить кхмерам их прежнее могущество.
Туи-Са, мы позвали тебя потому, что в твои руки отдан будет этот меч. Отныне ты, не спуская глаз с его лезвия, будешь ждать той минуты, когда сталь, прозвучав сама собой, призовет тебя к бою.
Туи-Са, готов ли ты принять титул, которым хотим мы удостоить тебя? Туи-Са, Царь Воды, готов ли ты назваться Царем Огня?
Туи-Са безмолвно слушал брамина. Ни один мускул на лице его не дрогнул.
Когда тот умолк, Царь Воды поднял голову и дрожащим голосом сказал:
— Нет!
Брамины содрогнулись.
— Ты отказываешься! — воскликнул тот, который ранее обращался к нему, — Разве тебе не известны наши законы? Всякий, кому предложена была верховная власть и кто от нее отказался, должен готовиться к смерти. Последний раз спрашиваю тебя, Туи-Са, обдумал ли ты? Готов ли ты быть названным Царем Огня?
— Нет! — твердо отвечал Туи-Са.
По знаку браминов за спиной Царя Воды возникли два человека. Каждый из них вооружен был длинным и острым кинжалом, один удар которого вызвал бы неминуемую смерть Туи-Са.
Но он, по-прежнему бесстрастный, даже не тронулся с места и, торжественно подняв руку, спокойно обратился к браминам:
— Законы ваши, — сказал он своим тихим и мерным голосом, — повелевают, чтобы всякий потомок кхмеров повиновался воле Божества, если бы даже это стоило ему жизни.
— Разве Бог объявил тебе свою волю?
— Да!
Тон этого человека, говорившего перед лицом смерти, звучал высокой торжественностью. Почтительный шепот пробежал по залу.
— Говори! — сказал брамин. — Что открыл тебе Будда?
Туи-Са повернулся лицом к востоку и сказал:
— Слушайте и вы услышите сами рев Шантабумского льва!
Чтобы читателям понятен был всеобщий благоговейный трепет, которым встречены были слова Царя Воды, необходимы некоторые пояснения.
Шантабум — это порт на западном берегу Камбоджи. При входе в маленькую бухту возвышается огромная скала, похожая на колоссального льва.
— «Трудно поверить, — писал естествоиспытатель Муго, — чтобы только природа могла придать этому колоссу такие удивительные формы». А между тем, это так. Лев Шантабумский обязан своим происхождением исключительно воде. Понятно, что сиамцы с благоговением относятся к этой скале, как и вообще ко всем предметам, которые кажутся им необыкновенными и чудесными.
Рассказывают, что однажды капитан одного английского корабля, бросившего якорь в Шантабумском порту, увидя льва, пожелал купить его. И когда губернатор отказался продать ему эту замечательную статую, безжалостный англичанин приказал дать залп из всех своих орудий по скале, от которой отлетело при этом несколько обломков.
.Продолжительное молчание следовало за последними загадочными словами Царя Воды.
По знаку главы браминов исполнители казни отошли от Туи-Са.
— Ты произнес великое слово, — сказал ему брамин.— Тебе известно, какой глубокий смысл наши древние предания приписывают реву Шантабумского льва. Исполнил ли ты священную волю, обязывающую всякого потомка кхмеров, если услышит он голос великого льва, провести три дня и три ночи у его ног?
— Исполнил, — отвечал Туи-Са, — три раза солнце при восходе своем заставало меня распростертым перед священным львом.
— И снова слышался голос?
— Да.
— Ты понял его язык?
— Понял.
— Объяви же нам то, что открыл он тебе.
Туи-Са приблизился к судилищу браминов.
Это была странная и вместе с тем величественная сцена. Факелы озарили фантастическим светом полуистертые стены зала, высеченные из цельной скалы, на фоне которых резко выделялись неподвижные, как статуи, фигуры браминов.
Все ждали, затаив дыхание.
Люди эти, представляющие многочисленный народ, давно уже исчезнувший с лица земли, все еще не теряли надежды на возвращение могущества своих славных предков, надежды, которая уже несколько веков поддерживала слабых, жалких потомков этой некогда великой нации.
Сейчас они терпеливо ждали слов оракула.
— Выслушайте же меня, — сказал Туи-Са. — Небо было чисто и солнце весь день золотило своими лучами величественный образ кхмерского льва. Он оставался безмолвным. Медленно опустилось на землю покрывало ночи, и во мраке ее терялись контуры священного животного.
Но я не спускал с него глаз и продолжал прислушиваться.
И вот, в первую ночь лев зарыдал, и в рыданиях его слышалось мне:
«— Проходят долгие века и я, лев кхмерский, по-прежнему остаюсь повергнутым в прах, притеснители попирают меня ногами и никакая сила не является ко мне на помощь».
Заря взошла, и он смолк.
Снова жгло его солнце своими палящими лучами, и снова мрак спустился на землю.
Во вторую ночь уже не слышно было стонов и рыданий льва.
Звучный, радостный рев вырвался из его могучей груди, и вот что узнал я:
«— Эни не умер! Эни скоро вернется! Эни уже близко! Да затрепещет от радости Ангорская пагода до самых ее колоссальных основ! Пусть священные змеи развертывают свои кольца! Пусть Джиангские кони, вещие соколы, веселыми криками выражают свою радость! Эни! Вот Эни!»
В третью ночь лев зарычал еще громче и сказал:
«С дальнего Запада едут в землю кхмеров иноземцы. Одни — враги, другие — союзники. Смерть врагам! Спасение и помощь союзникам! Эни едет с ними! Слава Эни! Великая нация приближается к нам и с ее помощью древнее племя кхмеров восторжествует над врагами!»
