угасает», — сказал Крам. Слышать это было очень больно.
Чарлин Суэйн забрала Майка из больницы домой, и их жизнь потекла размеренно и привычно. Майк уже вернулся к работе. Телевизор они теперь смотрят вместе, а не расходятся по разным комнатам. Майк по-прежнему засыпает рано. Они иногда занимаются любовью, но как-то смущенно, словно в чем-то виноваты. Чарлин и Грейс стали близкими подругами. На семейные проблемы Чарлин не жалуется, но Грейс видит: она держится из последних сил. Наверное, вскоре что-то грянет.
Фредди Сайкс еще долечивается. Он выставил дом на продажу и покупает кондоминиум в Фэр-Лон в Нью-Джерси.
Кора осталась Корой, и этим все сказано.
Эвелин и Пол Олуорт — мать и брат Джека, вернее, Шейна — тоже не остались в стороне. Несколько лет Джек пользовался деньгами фонда, чтобы платить за обучение Пола. Когда тот начал работать в «Пентокол фармасьютикалс», Джек перевез мать в район кондоминиумов, чтобы быть к ней поближе, и обедал у нее не реже раза в неделю. И Эвелин, и Пол очень хотели побольше общаться с Эммой и Максом — в конце концов, они приходились им родными бабушкой и дядей, но, учитывая обстоятельства, понимали: действовать нужно постепенно.
Что касается Эммы и Макса, они восприняли трагедию совершенно по-разному.
Макс любит говорить об отце. Он хочет знать, где сейчас папа, какой вообще рай, правда ли, что папа все время видит его, Макса. Он хочет быть уверен, что папа по-прежнему в курсе всех событий его жизни. Грейс старается отвечать по возможности правдоподобно, чтобы как можно дольше поддерживать в мальчике эту уверенность, но в ее ответах сквозит пустота сомнения. Макс требует от матери сочинять с ним новые версии «Дженни Дженкинс» во время купания, как это делал отец, и когда Грейс подчиняется, мальчик хохочет. Его смех настолько похож на отцовский, что Грейс кажется — ее сердце вот-вот разорвется.
Эмма, папина дочка, никогда не говорит о Джеке, не задает вопросов, не рассматривает фотографии и не вспоминает прошлое. Грейс пытается участвовать в ее жизни, но не всегда умеет нащупать верный тон. Психологи советуют говорить детям всю правду. Грейс, рано потерявшая родителей, сомневается в целесообразности такого подхода. Она на собственном опыте знает, что такое отрицание случившегося, горечь расставания, психологическое отчуждение.
Внешне у Эммы все хорошо — она отличница, у нее много подруг. Но Грейс знает: дочь больше не пишет стихов и даже не смотрит на свою поэтическую тетрадь. На ночь она теперь обязательно закрывает дверь в свою комнату. Грейс часто стоит, прислушиваясь, у спальни дочери, и иногда ей чудятся приглушенные рыдания. Утром, когда Эмма уходит в школу, Грейс заглядывает в дочкину комнату.
Ее подушка всегда влажная.
Все считают, будь Джек жив, у Грейс возникло бы к нему немало вопросов. Это правда, хотя Грейс уже не очень хочется знать, что чувствовал запутавшийся, напуганный двадцатилетний парень, осознав итоги и последствия трагедии. Оглядываясь назад, Джек, конечно же, должен был ей признаться. Но если бы он признался, что тогда? Выложи он ей всю правду при первой встрече или, скажем, спустя месяц после знакомства, осталась бы она с ним? Грейс думала об Эмме и Максе, о простом факте их существования, и возможность иного развития событий бросала ее в дрожь.
Поэтому, когда ночами Грейс лежит в слишком широкой для нее одной супружеской кровати и разговаривает с Джеком, чувствуя себя престранно, ибо не верит, что он ее слышит, ее вопросы куда прозаичнее: Макс хочет записаться в касслтонскую футбольную команду, но не слишком ли он мал для тренировок и строго спортивного режима? В школе предлагают перевести Эмму на ускоренное обучение английскому, но не слишком ли у нее большая нагрузка? Нужно ли нам всей семьей ехать в феврале в «Диснейленд», или без тебя это будет слишком болезненно? И что, дорогой муженек, прикажешь делать со слезами на подушке Эммы?
В общем, вот такие вопросы.
Скотт Дункан приехал через несколько дней после ареста Сандры Ковал. Не успела Грейс открыть дверь, он объявил:
— Я кое-что нашел.
— А именно?
— Это было в вещах Джери.
Дункан протянул Грейс потертую кассету без ярлычка, с выцветшей надписью от руки: «Аллоу».
Они молча пошли в комнату Джека. Грейс вставила кассету в плейер и нажала «Воспроизведение».
«Невидимые чернила» оказалась третьей по счету песней.
Да, сходство с «Бледными чернилами» явное. Интересно, признал бы суд Джимми Экса виновным в плагиате? Очень возможно. Но теперь, спустя столько лет, Грейс все же решила, что нет. Песен-близнецов немало, граница между влиянием и плагиатом очень тонкая. «Бледные чернила», показалось Грейс, попадала как раз на эту самую неуловимую разделительную черту.
Джимми Экс все же не перешел границ.
— Скотт!
Он не обернулся.
— Вам не кажется, что нам пора расставить точки над «i»?
Он медленно кивнул.
Грейс не знала, как начать.
— Узнав, что ваша сестра была убита, вы рьяно взялись за расследование — ушли с работы, посвятили себя поискам…
— Да.
— И вам не составило труда узнать, что у нее уже давно был парень.
— Не составило, — согласился Дункан.
— И вы узнали, что это был Шейн Олуорт.
— Я знал о Шейне еще до гибели Джери — они встречались уже полгода. Но я думал, она погибла при пожаре, и у меня не было причин его разыскивать.
— Но после разговора с Монте Скенлоном причины появились.
— Да, — признал Дункан. — Это было первое.
— Вы узнали, что Шейн исчез в то же время, когда была убита ваша сестра.
— Да.
— И у вас возникли подозрения?
— Мягко говоря.
— Вы, наверное, ну, я не знаю, подняли о нем сведения в университете, может быть, даже в старших классах, говорили с его матерью, но это мало что дало — не таких результатов вы ожидали.
Скотт Дункан кивнул.
— Значит, еще до встречи со мной вы знали, что Джек — это Шейн Олуорт?
— Да, знал.
— И подозревали его в убийстве вашей сестры?
Дункан невесело улыбнулся:
— Представьте, что с вашей сестрой встречается парень, потом он бросает ее, затем ее убивают, а он меняет документы и исчезает на пятнадцать лет. — Он передернул плечами. — Что бы подумали вы?
Грейс, в свою очередь, кивнула.
— Вы говорили, что любите расшатывать прутья в клетках: это хороший способ продвинуться в расследовании.
— Верно.
— И вы знали, что не можете в лоб спросить Джека о Джери — у вас на него ничего не было.
— Снова верно.
— И тогда вы начали расшатывать прутья?
Пауза.
— Я ездила к Джошу в «Фотомат».
— А-а… И сколько вы ему заплатили?
