– Мэтт?
Он обернулся к Оливии:
– Так ты говорила, что не они нашли тебя, а ты их.
– Да.
– Я не понимаю…
– Это самая сложная часть истории, – промолвила Оливия.
Мэтт подумал – нет, он надеялся, – что она пошутила. Он пытался держаться, воспринимать все рассудочно, сочувствовать, сохранять спокойствие, даже равнодушие. Не очень получалось.
– Я много лгала, – продолжила она. – Но эта, последняя ложь – худшая из всех.
Мэтт застыл у окна.
– Я стала Оливией Хантер. Ну, я уже говорила, Кэндес Поттер умерла. Вот только… Словом, от одной ее частички я бы ни за что не смогла отказаться. Или забыть…
Она умолкла.
– О чем это ты? – тихо спросил Мэтт.
– Я забеременела. Когда мне было пятнадцать…
Он закрыл глаза.
– Я страшно испугалась и скрывала это. До тех пор, пока скрыть было уже невозможно, а аборт делать поздно. Когда отошли воды, начальница приюта отвезла меня к врачу. И там меня заставили подписать кучу бумаг. Полагалась и выплата, довольно крупная сумма, точно не знаю сколько. Но я этих денег так и не увидела. Врач дал мне наркоз. Я родила. А когда очнулась… – Она запнулась, потом повела плечами, будто отметая все эмоции, и добавила: – Я даже не знала, кто у меня родился, мальчик или девочка.
Мэтт не сводил глаз с автомобиля Лэнса. Внутри у него словно что-то оборвалось.
– А отец?
– Он сбежал, узнав, что я беременна. Разбил мое сердце. Года через два его сбила машина, насмерть.
– И ты так и не узнала, что стало с ребенком?
– Нет. И в каком-то смысле даже радовалась этому. Ведь я все равно не смогла бы ничего изменить. Но это вовсе не означает, что ребенок был мне безразличен. Что я не думала о нем. Не представляла, как она живет, что с ней происходит.
Она умолкла. Мэтт резко развернулся к жене:
– Ты сказала «она», «с ней».
– Что?
– Но ведь ты говорила, что даже не знала, кто у тебя родился, мальчик или девочка. А потом заметила, что представляла, как она живет, что с ней происходит.
Оливия молчала.
– Когда ты узнала, что у тебя дочь?
– Несколько дней назад.
– Каким образом?
Оливия достала из кармана листок бумаги.
– Слышал когда-нибудь о группах поддержки программы приемных детей?
– Нет.
– В Интернете размещены специальные сайты, куда приемные дети могут посылать запросы о своих биологических родителях, и наоборот. Я постоянно проверяла. Заходила на эти сайты, из любопытства. И даже не надеялась что-нибудь найти. Ведь Кэндес Поттер давно умерла. Даже если бы ее дочь и стала искать свою биологическую мать, она бы узнала это и прекратила поиски. Кроме того, я дала обещание молчать. Нарушать уговор не имела права. Если бы меня обнаружили, это принесло бы ребенку несчастье.
– Но ты продолжала проверять?
– Да.
– Как часто?
– Разве это важно, Мэтт?
– Нет, наверное.
– Ты не понял, почему я это делала?
– Понял, – ответил он, но уверенности в голосе не было. – Так что произошло?
Оливия протянула ему листок бумаги:
– Вот, посмотри, что я нашла.
Листок, распечатка с компьютера, был измят и потрепан по краям, очевидно, его много раз разворачивали и складывали снова. В верхнем правом углу проставлена дата четырехнедельной давности.
Это срочное и строго конфиденциальное сообщение. Наша дочь была удочерена восемнадцать лет назад, документы оформлены за подписью доктора Эрика Текуэста в г. Меридиан, штат Айдахо, 12 февраля. Имя и фамилия биологической матери – Кэндес Поттер, она скончалась. Информацией об отце не располагаем.
Наша дочь серьезно больна. Ей необходима пересадка донорской почки от родственника. Мы ищем любого родственника по крови, который может подойти. Если вы являетесь кровным родственником Кэндес Поттер, огромная просьба связаться с нами по…
Мэтт несколько раз перечитал объявление.
– Я не могла остаться в стороне, – промолвила Оливия.
Он мрачно кивнул.
– Я связалась с родителями по электронной почте. Поначалу представилась старой подругой Кэндес Поттер, но они отказались делиться со мной информацией. Я не знала, что делать дальше. И написала им второе письмо, где сообщила, что я являюсь родственницей. А после этого дело приняло странный оборот.
– В каком смысле?
– Мне показалось… ну, не знаю… что эти люди вдруг стали темнить. Наконец мы договорились о личной встрече. Назначили место и время.
– В Ньюарке?
– Да. Они даже заказали мне номер в отеле. Я должна была остановиться там и ждать, когда они сами со мной свяжутся. Я ждала. Позвонил какой-то мужчина и пригласил пройти в номер пятьсот восемь. Я пришла, он сказал, что должен обыскать мою сумку. Наверное, тогда и украл мобильный телефон. Потом велел мне пойти в ванную комнату переодеться, надеть парик и платье. Я не понимала зачем, но он объяснил, что мы должны поехать в одно место, и нежелательно, чтобы там нас узнали. Я была слишком напугана, чтобы ослушаться. Он тоже надел парик, черный. Я вышла из ванной комнаты, и он попросил меня сесть на кровать. Подошел ко мне… ну, ты сам все это видел. Около кровати он остановился и заявил, что знает, кто я такая. И если хочу спасти жизнь своей дочери, должна перевести деньги на его счет. Собрать их и перевести.
– Ты перевела?
– Да.
– Сколько?
– Пятьдесят тысяч долларов.
Мэтт кивнул, лицо оставалось спокойным. Пятьдесят тысяч – это почти все, что у них было.
– И что же дальше?
– Он сказал, этого мало. Нужно еще пятьдесят тысяч. Я возразила, что таких денег у нас нет. Мы долго спорили. Наконец я сказала, что переведу оставшуюся сумму лишь при одном условии. Если увижу свою дочь.
Мэтт сокрушенно покачал головой.
