Говоришь: «Правда тебя освободит», а сам понятия об этой правде не имеешь. Майрон, правда не всегда дает свободу, а порой даже губит.
— Скрытность ни к чему хорошему не приведет.
— Приведет, если оставить все как есть.
— Дуэйн, человека застрелили, это нельзя оставить как есть.
Ричвуд снова заткнул уши наушниками.
— Может, так было бы лучше.
Звенящая тишина.
Агент и подопечный буравили друг друга вызывающими взглядами. До Майрона доносились слабые отзвуки какой-то песни. Все, хватит молчать.
— Ты был там в ночь, когда убили Александра Кросса. В теннисном клубе с Суэйдом и Йеллером.
Очередной обмен испепеляющими взглядами. Томас Крейг прошел мимо Дуэйна с Майроном и встал у двери. Ракетки у него лежали в чем-то напоминающем походный мешок. Из коридора заглянул секьюрити с рацией.
— Пора, мистер Ричвуд, — кивнул он.
Дуэйн поднялся.
— Прости, — кивнул он Болитару. — Мне нужно на корт.
Он подошел к Крейгу. Томас вежливо улыбнулся, и Дуэйн ответил тем же. Какая учтивость! Глядя им вслед, Майрон несколько минут посидел в опустевшей раздевалке. Со стадиона послышались крики: игроков вывели из подтрибунных помещений.
Шоу начинается!
Болитар занял свое место в ложе. Во время матча — а именно в четвертом сете — он догадался, кто убил Валери Симпсон.
ГЛАВА 44
К приходу Майрона на трибунах арены имени Артура Эша не осталось свободных мест. Дуэйн и Томас Крейг продолжали разминку, по очереди бросали легкие свечи, чтобы соперник проработал удар над головой. Фанаты шумно общались, то и дело растягивая губы в улыбке на случай, если попадут в объектив камеры.
В ложах для особо почетных гостей стандартный набор знаменитостей: Джонни Карсон, Дэвид Динкинс, Рене Ричардс, Барбара Стрейзанд, Ивана Трамп.
Пользуясь случаем, к ложе Майрона спустился Джейк Кортер с сыном Джерардом.
— Ну как, с билетами проблем не возникло? — поинтересовался Болитар.
— Да, места отличные, — кивнул Кортер.
— Для моих друзей только самое лучшее!
— Да нет, я имел в виду твою ложу! Умник он и в Африке умник!
Поболтав с Джессикой, Кортеры ушли на свои места, которые иначе как замечательными и назвать было неловко. Болитар оглядел собравшихся. Знакомые все лица: сенатор Кросс со свитой, в которую затесался старый приятель его сына Грегори Кофилд. Фрэнк Эйк во вчерашнем велюровом костюме. Гангстер кивнул Майрону, но тот не ответил. Кеннет и Хелен ван Слайк тоже здесь — вот так сюрприз, чуть ли не в соседней ложе сидят! Спортивный агент постарался перехватить взгляд Хелен, но та старательно его отводила. Нед Тануэлл и команда (не путать с командой Гуффи, хотя подобная ассоциация очевидна) в обычной ложе «Найк». Сегодня по примеру миссис ван Слайк он всеми силами не замечал Майрона и вел себя куда менее активно.
— Сейчас приду, — поднимаясь, бросила Джессика.
Болитар сел. Генри Хобман уже погрузился в обычный для матчей Дуэйна транс.
— Прекрати морочить парню голову! — процедил тренер. — Твоя работа — облегчать ему жизнь.
Майрон даже отвечать не стал.
Наконец появился Уин. Сегодня на нем розовая рубашка-поло с символикой какого-то гольф-клуба, ярко-зеленые брюки, белые ботинки, а на плечи накинут желтый свитер.
— Что за кутюрье тебя одевает? — в ужасе спросил Майрон.
— Это последний писк моды.
— По-моему, скорее вызов окружающему миру.
— Pardon moi, мсье Сен-Лоран! — покачал головой Локвуд, устраиваясь рядом. — Говорил сегодня с Дуэйном?
— Только приободрил, на победу настроил.
Вернувшись, Джессика расцеловала Уина в обе щеки.
— Спасибо! — прошептала она.
Финансовый консультант промолчал.
Зрители стоя прослушали гимн, а потом красивый с легким британским акцентом голос попросил почтить память великого Павла Менанси. Собравшиеся преклонили головы, стало тихо, лишь кто-то из женщин всхлипывал. Локвуд закатил глаза. Через две минуты началась игра.
Матч получился невероятный. Оба полуфиналиста предпочитали мощный теннис, но такой силищи не ожидал никто. Скорость была и вовсе космическая: нашей планете такая незнакома. Цифры на спидометре в углу площадки то и дело вызывали у зрителей восхищенное «О-о-о!». Долгие комбинации игроки не выстраивали, порой делали невынужденные ошибки, но куда чаще радовали фантастическими по красоте ударами.
Старое доброе сочетание «подача + выход к сетке» по скорости и мощи возвели как минимум в десятую степень. Дуэйн играл как одержимый: колотил ракеткой, будто мяч был его кровным врагом. Майрону казалось: оба спортсмена показывают все свое мастерство.
— Здорово же ты парня настроил! — подавшись вперед, прошептал Локвуд.
— От него Ванда ушла.
— А-а, тогда понятно… — кивнул Уин. — Наш друг сбросил оковы.
— Думаю, дело не в этом.
— Ну, тебе виднее.
Майрон промолчал: что толку говорить о цветах и оттенках с дальтоником.
Первый сет Дуэйн взял со счетом 6:2. Во втором дело дошло до тай-брейка, в котором сильнее оказался Томас Крейг.
— Ну, что ты узнал? — спросил Локвуд, когда начался третий сет.
Стараясь говорить как можно тише, Болитар вкратце изложил факты. В какой-то момент Ивана Трамп шикнула на него: тише, мол, мешаешь! Уин помахал ей рукой.
— Боже, как она мне нравится!
— Вернись с небес на землю…
Когда теннисисты менялись сторонами, Уин снова зашептал:
— Сначала нам казалось: Валери погибла, потому что знала нечто компрометирующее Павла Менанси, а сейчас выходит: она поплатилась за то, что стала свидетельницей гибели Александра Кросса.
— Ну, это только предположение.
Во время следующего перехода кто-то похлопал Майрона по плечу. Посмотрев назад и вниз, далеко вниз, он сильно удивился:
— Доктор Абрамсон!
— Здравствуйте, Майрон.
— Рад встрече!
— Я тоже. Ваш клиент великолепно играет. Наверное, вы довольны.
— Не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Дуэйн Ричвуд является моим клиентом. —
