солидной базой для тех учеников, которых они, как мечтал Доктор, станут готовить в рамках культурных договоров для работы за рубежом. Двумя основными дисциплинами должны стать повешение и пытки. Здесь ученикам предстояло пройти всестороннюю подготовку, чтобы они могли выполнить любой социальный заказ. Повешение собирался вести Влк, имевший больший опыт. О пытках, как ни странно, первым заговорил Шимса. Было решено, что для повышения качества обучения Шимса прочитает в курсе Влка „пыточное право“, а Влк в курсе Шимсы „странгуляцию“ — словом, каждый свой излюбленный предмет.
Днем 31 декабря появился на свет „Полный (годовой) учебный план-конспект“. На таблицах в перекрестьях сроков и учебных предметов, как на рентгене, вырисовался идейный костяк проекта. Специалисту с первого взгляда стало бы ясно, что, несмотря на отвращение Влка к эллинской культуре (для заплечного мастерства то было смутное время), проект зиждется на идеалах калокагатии, ставя целью достижение гармонии души и тела. Влк решил бросить вызов узколобой кастовости, которая, по всей видимости, в прошлом была характерна для цеха палачей, поскольку закрывала туда вход любителям; однако позднее именно кастовость стала последним оплотом консерваторов: ведь наиболее рьяно на образованных исполнителей нового типа готовы были ополчиться неумехи, которые и шею-то толком свернуть не могли. Влк, а вместе с ним и Шимса хотели внушить ученикам, что знание наизусть трилогии фон Рейтинга („Die Strafe“, „Henkersmahlzeit“.
„Der Gangster“) им не поможет, пока они нe научатся вешать, как орехи щелкать, и наоборот — при прочих равных условиях более высокую оценку по повешению и, следовательно, лучшее распределение получит тот, кто знает трилогию фон Гентинга, как таблицу умножения. Для того чтобы нарастить на костяк учебного процесса нервную и пищеварительную системы и превратить училище в живой организм, к четырем основным предметам было добавлено восемь дополнительных.
Над годовым планом пришлось помучиться больше всего, но в результате он вышел короче остальных. Наиболее трудоемкими оказались десять „месячных учебных план-конспектов“; они взялись за них сразу же после Нового года, когда времени оставалось в обрез. Туг уже недостаточно было в квадратик на пересечении граф „МАРТ“ и „КЛАССИЧЕСКОЕ КАЗНЕВЕДЕНИЕ“ вписать „СПЕЦОБРАБОТКА II — ЭКЗОТИКА“: требовалось разделить этот квадратик как минимум на четыре блока, чтобы планировать далее по неделям. Предстояло решить, что изучать в разделе „экзотика“: культурные традиции других регионов или специфику слаборазвитых стран.
— Если мы изберем первый вариант, — рассуждал тогда Влк (а в это время за соседним столиком студентки театрального училища спорили перед экзаменом о том, кого из преподавателей легче закадрить), — в понятие „культурные“ ценности придется включить и совершенно примитивные формы обработки — например, на так называемом дереве казни Upasbaum, о котором Карел Петржилка в своих „Записках садовода“ 1907 года говорит следующее: „Когда кому-нибудь, — цитировал Влк (а в это время за соседним столиком пенсионеры заказывали себе минеральную воду, чтобы бесплатно прочитать сегодняшние газеты), — выносят смертный приговор, его спрашивает судья: желает ли тот принять смерть от руки палача или же предпочитает собрать немного смолы с анчарного дерева? Осужденные обычно выбирают второе, лелея некоторую надежду на спасение. Но как они ни стараются уберечься, девять из десяти, едва дотронувшись до листьев, падают с дерева, — продолжал Влк (а в это время официантка выпроваживала из-за соседнего столика стариков, чтобы посадить преподавателей театрального училища), — замертво“. Для культурного человека возможность выбора между квалифицированным исполнителем и омерзительным липким растением абсолютно исключена. С другой стороны, если мы изберем вариант номер, — продолжал Влк (а в это время за соседним столиком преподаватели шумно обсуждали, кого из студенток проще соблазнить), — два, то тем самым лишим учеников подлинной экзотики развитых цивилизаций, для которых шлифовка мельчайших деталей Акции имела не меньшее значение, чем процесс приготовления блюда — для гурмана. В качестве примера приведу хотя бы практиковавшуюся при дворе китайских императоров знаменитую обработку водой, через равные промежутки времени капавшей на неподвижно закрепленную голову клиента в одно и то же место — на темя. Или, — продолжал Влк (а в это время за соседним столиком старушки заказывали содовую, чтобы почти задаром всласть наговориться о своих болезнях), — прославленную суперакцию ацтеков, когда испанцев по очереди подводили к жертвеннику и заживо вырезали каменным ножом сердце. Или, — продолжал Влк (а в это время официант выпроваживал из-за соседнего столика старух, чтобы посадить веселую компанию из театрального училища), — возвращаясь в наш век с его техническим прогрессом, популярную в Японии обработку в паровозной топке, куда вместе с углем кидали, — заканчивал Влк многочасовой доклад, когда на соседнем столике уже торчали перевернутые стулья, а преподаватели и студентки удалялись парочками, чтобы проверить правильность своих предположений, — большевиков.
Но для Влка и Шимсы это была не пустая болтовня. Каждый их спор — кстати, зародыш будущего лекционного курса — хотя и разливался по всей теме, как река после муссона, но рано или поздно всегда послушно возвращался в русло плана. С вопросами культуры они разобрались еще до того, как расплатились: чтобы провести границу между уровнями общественного развития, первые три недели марта будут посвящены подлинной экзотике цивилизованных регионов, а в последнюю будет рассмотрена „аномалия“ — так дипломатично Влк заменил слово „примитив“. Появлялась возможность ознакомить учащихся как с чрезвычайно сложным азиатским способом сдирания кожи, при котором она должна остаться неповрежденной, так и с примитивнейшей африканской обработкой слоном, термитами, распрямляющейся пальмой или сжимающимся при высыхании бамбуком.
При такой основательности составление плана на один месяц у Влка с Шимсой занимало несколько дней, причем малейшая задержка означала бы, что старт откладывается на целый учебный год. Поэтому они пришли в отчаяние, когда в конце января свалился ордер сразу на двух клиентов. Вечером того же дня Влк впервые решился воспользоваться секретным номером и позвонил Доктору. После длительной паузы трубку взяла очень строгая секретарша, и Влку пришлось назваться „председателем“ (таков был их пароль) — только тогда она их соединила. Если он устроит, чтобы эти двое подождали, пока проект будет завершен, убеждал его Влк, они с Шимсой обязуются по мере возможности возместить им сверхсрочное пребывание в камере смертников. Доктор не мог отказать им в столь бескорыстной просьбе, поэтому с месячными планами они разделались даже раньше, чем предполагали: к двадцатому февраля.
Напротив, „недельные учебные планы-конспекты“, за которые они волновались больше всего, шли как по маслу — ведь тематика детально разрабатывалась и тщательно продумывалась на предыдущих этапах. Основная идея и принципы обучения обретали вид монолитной конструкции, на которую можно монтировать увесистые панели без риска, что она обрушится. Сорок два листа составили радующую глаз пухлую пачку. На один из них, получивший номер 17, пришлись рождественские каникулы, и Влк великодушно оставил его свободным от занятий: Шимса убедил его, что лишь на пользу делу пойдет, если ребята (они уже по- домашнему называли так своих будущих учеников, еще не зная их) вместе со сверстниками окунутся в чудесную атмосферу праздника. Он даже уговорил Влка, чтобы на Новый год весь коллектив — и учащиеся, и преподаватели — в полном составе отправился в горы, желательно — объединившись с каким-нибудь обычным училищем. Разве не следует искоренять в ребятах чувство превосходства, которое так и брызжет, например, из студентов театрального училища? Разве не следует воспитывать в них чувство сопричастности своему поколению, чтобы они могли лучше понимать своих будущих клиентов?
Влку пришлась по душе эта идея, свидетельствующая о духовной близости Шимсы к молодежи. Он охотно пошел ему навстречу, так как ход работы не только развеял его сомнения, но и открыл значительные резервы. И поэтому Влк сам ошеломил Шимсу, предложив заниматься повторением пройденного за неделю материала в пятницу, а субботы посвятить экскурсиям. Учебным, добавил он с улыбкой, заметив, как у Шимсы округляются глаза, и пояснил ему свою мысль: класс совершит поездки в места, связанные с изучаемым материалом, — таких на родине бесчисленное множество, будь то знаменитый Холм висельников, современная „точка“ областной тюрьмы или какой-нибудь другой интересный объект. Во время поездок ребята смогут заниматься спортом, что позволит преподавателям увидеть их не только ex cathedra, но и в другом ракурсе. Шимса был восхищен, и его отношение к Влку стало еще более душевным, не переходя, однако, границы, очерченной как уважением, так и субординацией.
Какими счастливыми и плодотворными были те последние февральские дни! Официанты, давно сообразившие, что эти серьезные люди не имеют никакого отношения к лоботрясам из театрального, и причислившие их к руководству расположенной поблизости Академии наук, чувствовали это и старались, чтобы им никто не мешал. Их оградили столиками с табличкой „заказано“, что было столь же трогательно,
