'Отчего не найтись', - медленно, почти нараспев, произнес старший. - 'Отчего не найтись', - повторил он, - 'вот сменюсь через час, и провожу тебя до хаты. А покуда - вон, лавочка, посиди, передохни. Издалека, небось, идешь?'
'Издалека', - вздохнул Мильченко, присаживаясь на лавку, - 'от самого Беляховска. И все пешком'.
'А как торговля?'
'Пустое!' - махнул рукой Сергей. - 'Сменял вот только свинец на продукты, чтобы самому не оголодать. А настоящей торговли нету'.
'А на что же ты, Сергей, к примеру, для настоящей торговли свой свинец сменять хотел?' - не отставал старший.
'Да как звать-то тебя?' - перебил его Мильченко.
'Моя вина, не представился, как положено', - ответил старший. - 'Зовут меня Егор Никитович, ратник сельского ополчения'.
'Менять свинец мне заказано только на соль. А ее-то и нет ни у кого. В Беляховске раньше всегда можно было разжиться - и там нету!'
'Верно', - степенно кивнул Егор Никитович, - 'теперь соль велено только на богоугодные дела пускать'.
'И что это за дела?' - полюбопытствовал Мильченко.
'А про то старшие знают. Нынче соль строго по норме выдают. А остальное, значит, на важные дела надобно' - назидательно сказал старший. Его напарник за все время этого разговора не проронил ни слова.
Когда Егора Никитовича с напарником сменила другая пара патрульных, Сергей отправился с ним в хату. Войдя в рубленный бревенчатый дом, он осмотрелся, заметил в углу иконы, и, вспомнив, как Егор поминал бога, сам неспешно перекрестился на образа и поклонился в сторону красного угла, а потом - хозяину.
'Желаю здравствовать сему дому, и хозяину, и домочадцам его' - произнес Мильченко.
'Благодарствую', - ответил хозяин, и, не удержавшись, сказал полувопросительно- полуутвердительно, - 'а ты, вижу, бога все же не забыл'.
'Чего греха таить', - вздохнул Сергей, - 'не очень-то я раньше о боге вспоминал. А все же без веры люди ведь хуже зверья становятся'.
'Это ты точно сказал', - закивал головой хозяин, - 'хуже зверья. Столько мерзостей творят - тьфу, сказать противно. Истреблять таких надо без жалости'.
Сергей на короткое мгновение прищурился, но моментально овладел собой.
'Да, некоторых бы отправить куда следует, за грехи свои расплачиваться полной мерой, глядишь, тут и дышать полегче станет', - не очень определенно поддакнул он.
'Вот и преподобный наш, отец Афанасий из Славьгорода, так говорит. Очистить, говорит, надо землю от бесов в людском облике, чтобы люду православному легче жилось. Воздаяние, говорит, нам за то, что уклонились от путей Господа нашего. А потому исправить надо грехи, нами содеянные, вернуться к богу, а с упорствующими - не церемониться'.
'Куда уж дальше-то церемониться', - снова поддакнул Сергей.
'За верой нашей - сила', - разгорячился Егор, - 'и мы нехристям покажем. Никто судьбы своей не избегнет, нечестивцы. Но мы не крови жаждем', - спохватился он, - 'кто покается, да веру не на словах только примет, к Господу и к правде его лицо свое обратит, - тех мы примем, как братьев своих. И воцарится тогда повсюду божья благодать'.
Не отрываясь от разговора, Егор скинул куртку, сапоги, подошел к небольшому деревянному шкафчику, и открыл его ключом. Сергей увидел в шкафу ружейную стойку на три гнезда. Два гнезда были пустыми, а в одном стояла охотничья двустволка. Пока хозяин аккуратно ставил в стойку свой автомат, предварительно отомкнув от него магазин, да отсоединял от пояса подсумок и ножны со штык-ножом, Сергей успел рассмотреть внутренность шкафчика получше. На полочке над стойкой виднелась коробка охотничьих патронов без верхней крышки. 'Штук двадцать', - прикинул про себя Сергей. Рядом лежали два запасных магазина к АК, подсумок, и стояли четыре коробки патронов к автомату.
Сергей был поражен. Оружие сейчас имели почти все. Но обычно у деревенских жителей автоматы были редкостью. Чаще встречались охотничьи винтовки или гладкоствольные ружья. За десяток с лишним лет, прошедших с окончания Последней войны, запасы патронов поистаяли, новых поступлений было мало, да и любая власть (а особенно бандиты, верховодившие во многих местностях) не жаловала владельцев мощного автоматического оружия, нередко конфискуя его. Иной раз автомат мог стоить его владельцу и головы. Впрочем, Калашниковых, как самой распространенной модели, на руках было все же немало, но вот патроны... Полтора-два десятка патронов были нормой, владелец полного запасного рожка мог считать себя богачом. А тут, у какого-то, судя по всему, простого ополченца, - четыре коробки! Откуда такое богатство?
Тем временем хозяйка проворно накрыла на стол нехитрую снедь и, не произнося ни слова, удалилась в соседнюю комнату. Егор Никитович перекрестил стол и вымолвил:
'Благослови, Господи, нашу трапезу'.
Сергей перекрестился одновременно с хозяином и принялся за еду.
Утром их разговор имел продолжение.
'Смотрю я на тебя', - говорил хозяин, поливая на дворе Сергея, обнаженного до пояса, холодной водичкой из ведра, - 'мужик ты вроде крепкий, да и не бестолковый. Чего же ты эту беспутную торгашескую жизнь-то ведешь? Осел бы на земле. Дело это святое, и порядку у земли больше. Жизнь тут открытая, честная...'
'Так ведь кормлюсь я с торговли', - оправдывающимся тоном откликнулся Сергей, принимая из рук Егора Никитовича полотенце. После секундного молчания, утерев лицо, он добавил - 'Земля что. Земли много - бери да работай. Да только одному с пустого места землю поднимать - пуп надорвешь. А в деревнях не очень-то охотно чужаков принимают'.
'А ты к нам иди', - предложил Егор. - 'У нас крепких ребят, вроде тебя, привечают. Нам такие нужны, что бога еще не забыли'.
Сергей закончил вытираться и пристально посмотрел на хозяина. Тот слегка улыбнулся, с хитринкой прищурив глаза:
'Я смотрю, ты с ружьецом ходишь...'
'Без ружья в нашем деле никак', - спокойно заметил Сергей.
'И хорошо им владеешь?' - продолжал Егор.
'При нужде справлюсь. Патроны-то зря палить никак нельзя', - ответил Мильченко.
'Вот я и говорю - иди к нам', - настойчиво произнес Егор Никитович.
'К вам... Это подумать надо. Так вот все бросить - и к вам? Серьезные дела с кондачка не решают', - покачал головой Сергей и спросил - 'Вот ежели, к примеру, я у вас в деревне решу осесть, какую мне тут жизнь надобно вести будет, а?'
'Какую жизнь?' - повторил его вопрос хозяин. - 'Да самую обыкновенную, по-христиански жить будешь. Приходи перво-наперво к нашему приходскому старосте, - да я сам тебя к нему сведу. Землю тебе дадим, хату пустую найдем, женим тебя, чтоб все по-людски было, а потом и новую хату срубить можно'. - Помолчав немного, он добавил - 'Само собой, в ратники определим. Дела у нас для ратников много. Ну и, понятно, проверить тебя надобно будет - каков ты в деле, и правда ли ты за веру нашу православную до конца пойдешь. Сам понимаешь, нам ошибиться нельзя'.
'Эх, Егор Никитович!' - в сердцах воскликнул Сергей. - 'Надоело мне перекати-полем жить. Ни кола, ни двора, ни жены... Вот вернусь в Город, с долгами рассчитаюсь, да махну пожалуй, к тебе. Уж больно душевный ты человек!' - И добавил уже более жестким, суровым тоном - 'А коли до дела дойдет, буду не хуже прочих'.
Расстались они лучшими друзьями. Сергей направился по шоссе обратно на север, к железной дороге. Но, когда деревня скрылась из виду, он свернул на проселок в лес, и, сделав изрядную петлю, обогнул деревню и через три часа уже шагал по дороге к польской границе, размышляя о ратнике Егоре с его нарочитым богопочитанием и с подделывающемся под старину говором, об отце Афанасии из
