галлюцинации, то почему они проходят именно так? Я не принимаю наркотики, я выпиваю только изредка и совершенно не страдаю от нервных расстройств.
Доктор молча смотрел на нее, и Сидония впервые почувствовала, что он разглядывает ее глазами профессионала.
– Я мог бы дать вам два ответа, – наконец сказал он. – Во-первых, я мог бы предложить вам пройти обследование, а во-вторых, мог бы сказать, что по неким неизвестным причинам вы удостоились чести проследить прошлое.
– Но почему?
– О котором из двух ответов вы спрашиваете?
– Почему я вижу прошлое, когда чувствую себя совершенно здоровой? – Впрочем, в этот момент Сидония была не совсем уверена в собственных словах. – По крайней мере, мне так кажется.
– Мне вы кажетесь просто воплощением здоровья, Но я не могу дать вам другого ответа, кроме как заявить, что от камня, брошенного в пруд, по воде долго расходятся круги. Вероятно, вы видите один из таких далеких кругов времени.
– Значит, вы не считаете меня сумасшедшей?
– Нет, напротив, я думаю, что вы очень красивы.
Их беседу прервал звон Биг-Бена. Наступила полночь, и по всей Англии люди поднимались, брались за руки и пели старинную новогоднюю песню.
– Вы же знаете, что и красивые люди могут быть безумны, – со смехом прошептала Сидония.
– Как Офелия или Лючия Ламермур?
– Да, вот два отличных примера.
– Так можно поздравить вас с Новым годом, моя прекрасная безумица?
– С Новым годом вас, Финнан.
Они обменялись кратким нежным поцелуем и обернулись поздравить своих соседей по столику. Затем они снова взялись за руки, и Сидония твердо уверовала, что стоит на пороге новой любви. Какая-то частица ее разума воспротивилась этому, попыталась отнестись к ситуации критически и представить, какие ловушки ждут ее впереди. Но, кроме опасности слишком сильно привязаться к чужому человеку, она пока не предчувствовала ничего особенного.
– Знаете, я сложнее, чем, кажется на первый взгляд, – сказал Финнан, как будто прочитав ее мысли.
– А я вижу призраки.
– Славная парочка, нечего сказать!
В этот момент их счастье казалось беспредельным и полным, как всегда бывает в начале новых взаимоотношений, и, когда они рано утром вернулись в дом на Филимор-Гарденс, им не понадобились долгие разговоры.
– Я буду счастлив, если ты останешься у меня, – отчетливо произнес Финнан, многозначительно выделяя каждое слово.
– И я буду рада остаться, – ответила Сидония, и это была правда.
Стоя рука об руку на балконе в квартире Финнана под россыпью ледяных звезд, глядя на замерзший парк и заснеженные развалины некогда великолепного дома, они целовались долго и страстно, а затем неторопливо прошли в спальню.
Ты устала, – сказал Финнан, вглядываясь в круги под золотистыми глазами Сидонии.
– Да, вчера я путешествовала в восемнадцатый век, и это меня утомило.
– Тогда давай спать.
Как уютно лежать обнаженной в его руках, думала она, полностью расслабляясь.
– Не тревожься, – прошептал Финнан, приблизив губы к се лицу. – Я ждал так долго, что смогу потерпеть еще одну ночь.
– Разве у тебя никого не было после Рози?
– Парочка временных кандидаток. Ничего значительного.
– А я?
– Ты можешь стать для меня очень важным человеком.
Сидония провалилась в глубокий сон.
Она проснулась от его поцелуев – страстных, жарких, настоящих кельтских поцелуев – и сразу же захотела его. Но Финнан не спешил, лаская ее упругую грудь, проводя чуткими руками по всему телу. Наконец долгожданный момент наступил, и, вовлеченная в мощный ритм его движений, Сидония вскрикнула от наслаждения.
– Хорошо? – быстро прошептал он.
– Очень!
Но этими словами было невозможно описать ни возбуждение, охватившее их, ни весь порыв страсти, ни то, что им удалось одновременно достигнуть вершин любви.
– Дорогой, – прошептала Сидония, когда оба, в конце концов, пришли в себя.
