И вот такой конфуз. Они настигли двух товарищей и спросили их, что все это в конце концов значит. Тут Саша с максимальными подробностями все им и рассказал: как ехали они, трезвые, уставшие и злые, и как решили зайти и купить, и как продавщица искала пластиковые стаканчики… А Вася, главный, по идее, фигурант этого дела, только бессмысленно улыбался, потому что последние двести пятьдесят отняли у него остатки сил.
Гаишники все это удивительно покорно выслушали. О чем же они думали, пока Саша рассказывал? О том, что можно было бы попытаться привлечь этих скотов за нарушение порядка, в соответствии с которым на выходе гаишники должны были получить минимум сотню? За распитие спиртного в общественном месте, наконец? Были, наверное, какие-то варианты. Но, видимо, страшное уныние овладело двумя гаишниками, и один махнул рукой другому: о чем еще, мол, говорить с этими людьми? Негодяи они, подонки. И гаишники сели в свою машину и уехали. А после дежурства наверняка напились с горя.
Зачем же я все это рассказал? А затем, что абсолютно уверен: все лучшие истории в жизни человека случаются только тогда, когда он выпьет лишнего.
Преодоление соблазна
Все чаще из-за пробок возникает соблазн спуститься в метро. И однажды я спустился. Было это на станции «Полянка». И вот какая кошмарная история из этого вышла.
Как только я прошел через турникет, ко мне тут же подскочил милиционер. Он специально ждал именно меня, это точно. Прямо выбежал.
— Ваши документы, — сказал он.
Я понимаю, если бы меня остановил гаишник. Тут возможны два варианта. Первый. Он проверяет документы, благодарит за сотрудничество, желает счастливого пути, я уезжаю. Но так не будет. А будет второй вариант. Генеральная доверенность, выданная на год организацией, его не устроит, и он потребует путевку.
— У вас же должна быть путевка на каждый день, — с недоумением произнесет он.
Тут у меня сдадут нервы. Произойдет это потому, что у меня нет путевки. Я выдам ему что-то очень грубое. Иначе он будет по-прежнему говорить о том, что у меня нет путевки. А так он сразу полностью сосредоточится на том, что услышит. Сосредоточившись, он вызовет подкрепление. Этот вариант, таким образом, может закончиться в КПЗ. Но, скорее всего, закончится все-таки тут же, у машины. Я дам ему денег, он поблагодарит за сотрудничество, скажет: 'Поаккуратнее', — и я уеду.
То есть я, в принципе, понимаю, как вести себя на дороге. И совершенно не понимаю, как вести себя в метро, когда ко мне подходят точно с таким же вопросом.
Но я, кажется, нашел выход. Я дал ему водительское удостоверение.
Он покрутил его и с недоумением посмотрел на меня.
— При чем тут это? — с неким вызовом спросил он.
— Вот фотография, — объяснил я. — Вот фамилия.
— Так прописки-то тут нет! — просиял он.
— Нет, — помрачнел я.
— Ну вот. Откуда пожаловал к нам? — он спрашивал уже с сочувствием. — Не сидится дома-то? В Москве веселее? Почудить маленько приехал? Один или с кем-то?
Он уже вовсю вел со мной оперативную работу.
— Вот, здесь же написано: место жительства — Москва, — нашел я. — Есть еще вопросы?
— Конечно! — обрадовался он. — Прописка-то где? Нет? Пройдемте.
Мы зашли в небольшую комнатку. Там уже сидел какой-то несчастный человек, абсолютно пьяный. По-моему, он был без сознания.
— Знаете что? — заявил я милиционеру.
Он очень заинтересовался и переспросил:
— Да-да?
— Боролись бы лучше с чеченскими сепаратистами и украинскими проститутками.
— Не могу, — пожаловался он.
— Почему? — удивился я.
— Потому что сейчас я борюсь с вами.
Ответ был хорош. Он, кстати, пока выигрывал по очкам.
— Ну, так что, — говорит, — будем искать паспорт?
— Нет, — перешел в контратаку я. Все равно ведь не было паспорта.
— Будем, — удовлетворенно возразил он. — Выкладывайте на стол все, что у вас в карманах. Произвожу личный досмотр. Имею право по Административному кодексу.
— А по Конституции — нет.
— А какая статья Конституции?
— А какая статья Административного кодекса?
— Ну, дорогой мой, так мы далеко зайдем, — обиделся он. — Ладно, адрес, где живете, назвать можете?
'А ты не такой уж и крутой парень', — подумал я. Я назвал.
— Отлично. А индекс?! — он радовался как ребенок.
— Адрес назвать любой может. А вот вы индекс назовите.
Я назвал.
— Да, но в индексе шесть цифр, а не семь, — озабоченно посчитал он. — Перепутали с номером телефона вашего? Ну ладно, будем вам звонить. Это домашний или мобильный?
Я замолчал. Нечем, честно говоря, было крыть.
— Ну, так что, есть домашний телефон? Позвоним и проверим, вы это или не вы.
— Есть. Но звонить не будем. Все равно дома никого нет.
— Так! — возмутился он. — По-моему, вы все это специально!
— А по-моему, вы.
— Знаете что? Вы не оставляете мне выбора.
Я понял, что и этот вариант, хоть он до сих пор и говорил со мной на «вы», очень быстро закончится в КПЗ. Можно было, конечно, предложить ему денег. Но никакая сила на свете не заставила бы меня это сделать.
— Ну, так что, точно не дадите домашний телефон? Не будем звонить?
— Нет.
— Повторяю: вы не оставляете мне выбора, — вздохнул он.
— Да. Делайте то, что должны, — устало сказал я.
— Хорошо. Тогда я вас отпускаю.
Я ушел. Но не в метро. Я вышел на свежий воздух и поехал на такси. И я больше никогда не буду спускаться в метро. Наверное, этого он и добивался.
Лесная быль
Мне рассказали, как один бульдозерист раздавил своим бульдозером машину гаишников, которые в лесу грибы собирали. Они долго думали, на какой машине им поехать в лес. У каждого была своя. В итоге решили на государственной. И не потому, что им свои джипы по лесным дорогам гонять было жалко, а
