словно отрезки киноленты. Некоторые моменты помнились так четко, будто бы вплелись в память. Помня о своем желании стать вампиром, я не хотела, чтобы они пропали или подробности стерлись со временем, поэтому нужно было срочно их записать. Кажется, мой дневник лежал на дне одной из тех 4 коробок, до которых у меня до сих пор не дошли руки. Просто в последнее время не было событий, которые я хотела бы сохранить в своей памяти. Я вела их специально, именно для того чтобы моя человеческая память, перестав быть таковой, не отобрала всех желанных воспоминаний.
Проезжая по пустынной местности, окруженной лишь лесом, я заметила тень, метнувшуюся рядом с машиной. Я резко затормозила, боясь сбить ненароком какое-нибудь лесное зверье. Но пока я выглядывала его в окно, дверь со стороны пассажирского сиденья открылась, и в машине уже сидел Калеб. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего лица, когда я в испуге повернулась на звук.
— Так это был ты! — в негодовании воскликнула я, подавшись машинально назад.
На его лице играла озорная улыбка, к которой мое сердце не было готово. Оно резко остановилось и потом побежало, перед глазами потемнело.
— Прости, тебе плохо? — он озабочено придержал мое лицо, заставляя отклониться назад.
— И ты еще спрашиваешь, — пролепетала я, удивляясь, что нахожу в себе силы быть саркастичной. — Что ты тут делаешь, на улице солнце, и здесь ездит много машин?!
И в подтверждение моим словам мимо проехал, приветственно сигналя, викарий из маминого прихода. Что он мог увидеть? Только то, как Калеб обеими руками держит меня за лицо. Всего-то. Я надеялась, что священник никому об этом не скажет, особенно Самюель.
Я дернулась из рук Калеба, только машина минула.
— Что будет, если тебя заметят?
— В твоей машине? — поинтересовался Калеб, надменно поднимая бровь и забирая руки.
— После тех сплетен, что уже распустила о нас Сеттервин, это будет не самым страшным, — отмахнулась я, — ты прекрасно понимаешь, о чем я. В моей машине безопасно, здесь на окнах специальная пленка, защищающая от света. Но как ты доберешься домой? Ни одной тучи, солнце, скорее всего, на целый день, — тебя могут заметить.
— А ты меня отвезти не хочешь? — засмеялся Калеб и я, наконец, заметила, что одет он по-другому, чем вчера. На нем были джинсы, полинявшие и потертые и простая футболка, местами в краске и жирных пятнах, очень похожих на растворитель. Зато как на нем все это сидело, словно лучшая одежда, пошитая на заказ. Только он мог выглядеть в этом так идеально.
— Еще чего, хватит с тебя и простого «рада была видеть», — надменно в его стиле приподняв брови, сказала я.
— Кажется, мы вчера заключили мир, — напомнил он мне, лукаво прищурившись.
— Да, только в пакт не входило соглашение о развозе по домам, — съехидничала я, стараясь не замечать его руку, свисающую с моего подголовника.
Он схватил меня за прядь волос и дернул со словами:
— Злюка.
У него определенно было хорошее настроение, которое передавалось мне. Хотелось прижаться к нему и поцеловать. Глупо, как глупо!
— Мне пора ехать, — нехотя напомнила я ему.
— Да я знаю, просто хотел пожелать удачи.
Он еще раз дернул меня за волосы, словно хотел приблизить мое лицо, но не стал этого делать.
Не дожидаясь, что я скажу, Калеб выскочил наружу и застыл там под согревающими кожу лучами.
Я забыла о дыхании, увидев его. Был ли он для меня красив раньше, я не знала, но теперь, видя его, я понимала, кому поклонялись египтяне. Поистине бог солнца, прекрасное существо не человек, но и не бог, с непревзойденной красой. Он не мог не видеть моего восхищенного взгляда. Но все продолжалось лишь короткий миг, и он, будто бы одетый в эту сияющую чистотой и перламутром кожу, исчез средь деревьев.
И как я могла, увидев это, быть спокойной?
Я осторожно вырулила на дорогу, остро ощущая его запах, оставленный им будто в спешке, и вдыхая этот аромат, я чувствовала себя вором. Он не был предназначен для меня, какое право я имела даже мечтать.
Что и говорить, я, конечно же, опоздала и не светилась от счастья. Мои мысли были заняты другим, когда веселые и румяные от свежего воздуха Бет и Ева сели в мою машину.
— На целых двадцать минут, — сетовала Бет, прихорашиваясь в зеркало заднего вида, — на тебя совершено не похоже.
Я отметила молчаливый интерес Евы, выраженный во внимательном взгляде, но лишь пожала плечами. Что мне им сказать? Простите, я поражена, потому что видела Калеба, прекрасного и сияющего?
Еще минут пять прошло в молчании, совершенно мне не свойственном. Обычно, проводя время вместе, больше всех говорили мы с Бет, Ева молчала, редко высказываясь. Иногда на меня находило, и я могла не говорить, тогда будто бы по команде, меня заменяла Ева. Теперь же повисло молчание, сдобренное моей хмуростью.
Бет игриво потянула меня за волосы, почти как Калеб ранее, и каким же жест показался мне знакомым и родным.
— Ставлю пенни на то, что узнаю твои мысли.
Я слабо улыбнулась:
— Не думаю, что они того стоят.
— Ты странная сегодня, впрочем, как и последние несколько дней, — призадумалась Бет. Я усмехнулась, подумав, что Бет еще не настолько хорошо меня знает, чтобы судить, какая я обычно.
— Выглядишь так, словно плохо спала, — не сдавалась она, видя отсутствие реакции с моей стороны.
Я кивнула головой не желая вдаваться в подробности, но ее такое объяснение не устраивало:
— Чем же ты занималось или просто так не спалось?
— Полночи разговаривала с Калебом, — зевнула я, думая, что Бет и Еве можно сказать правду не боясь потом огласки. Только подруги решили, что я пошутила.
— Ха-ха, очень смешно, если не хочешь рассказывать так не надо, я же понимаю, у тебя сейчас и так не легкий период, — Бет с серьезным лицом полуобернулась ко мне. Теперь пришла моя очередь засмеяться. Ева и Бет с удивлением взирали на меня.
— Вообще-то без шуток, — от общения с ними я начинала забывать об инциденте на дороге. — Родители в Лондоне и оставили Калеба присматривать за мной. У меня теперь есть прекрасный вышколенный пес — охранник.
Оказывается, информация была действительно шокирующей. Девочки с вытянувшимися лицами переглядывались между собой, будто спрашивая друг у друга, может ли такое быть правдой.
— И о чем вы говорили? — поинтересовалась Бет, и тут же добавила, заметив мой настороженный взгляд, — просто я знаю, ты недолюбливаешь Калеба, поэтому, странно представить вас мирно беседующими.
Я понимающе покачала головой, стараясь скрыть правдивые эмоции на своем лице. В зеркальце заднего вида мелькнули зеленые глаза Евы, словно говоря, что не очень верят россказням, о моей якобы неприязни к Калебу. Я густо покраснела и Бет приняла это за подтверждение ее догадке о наших ссорах.
— И много крови было?
Что ей сказать? Крови много, и практически вся она вытекла из моего сердца.
— Никакой крови и никаких побоев, мы заключили некоторое подобие мира, — отмахнулась я, стараясь не показывать как для меня самой это важно.
— Тогда хорошо, — облегченно вздохнула Ева, и мне даже пришлось оставить дорогу без внимания на несколько секунд, чтобы посмотреть на нее. Она ответила улыбкой. Неужели Ева знает что-то такое, чего не знаю я?
