я. — Наверное, приеду домой и выпью снотворное, голова ужасно болит, и лягу спать.
Он немного расслабился, когда понял, что я не буду проводить время с Калебом. Мы сухо попрощались с Оливье. Она холодно осадила Дрю, когда он вызвался поехать со мной, чтобы проверить хорошо ли я доеду.
— Для этого есть телефон Дрю.
Представив, как он будет названивать каждые пять минут ко мне домой, пока я наконец-то не возьму трубку, я содрогнулась.
— Тогда я проведу ее до машины, — упрямо сказал он и пошел следом за мной на улицу.
— Спасибо тебе за все Рейн, — он на миг сжал мою руку, и она показалась мне грязной, после его липких холодных ладоней. Его рука поднялась выше и когда я поняла, что он собирается сделать оттолкнула его легко, но настойчиво.
— Прости Дрю, но мы можем быть лишь друзьям, — ответила я на его непонимающий взгляд.
— Я понимаю, ребенок, — совершенно неверно истолковал он мои слова, — но когда он родиться, мы ведь сможем поговорить об этом.
— Прости, но нет, — более твердо сказала я и заглянула ему в глаза, чтобы он понял всю глубину моих намерений, — я все еще люблю отца моего ребенка, и надеюсь, что он вернется ко мне.
Как легко было ему лгать. Я хотела раз и навсегда отделаться от его навязчивого внимания. Разве я могла посмотреть на него как-нибудь иначе, чем на друга, когда в мире существовал Калеб, и больше никого.
— Я думал, вы порвали отношения, — невероятно удивился Дрю. Интересно, какие еще сплетни ходили обо мне?
— Не полностью, — нехотя отозвалась я, — а теперь прости, мне пора домой. Лекарства нужно пить вовремя.
— Уж мне ли не знать, — кинув эту непонятливую фразу, Дрю помог мне сесть в машину, и еще раз напоследок сжав мою руку, добавил: — Но я буду надеяться.
Я лишь кивнула, не желая вслушиваться в его слова более. Сегодня он очень утомлял меня своей странностью.
Я гнала с такой скоростью, что вода и грязь разлетались в сторону косыми длинными струями. Мне хотелось отделаться от неприятного тяжелого чувства, которое осталось после Дрю. Дождь, начавшийся так внезапно, заставлял меня сосредоточить все внимание на дороге, и я не могла думать ни о чем другом.
Добравшись до дома, я несколько минут не решалась вылезти из машины. Дождь был таким сильным, что пробежав буквально полминуты от гаража до дома, я промокла. Волосы прилипли к лицу, и с них на глаза текла вода, даже когда я зашла в дом.
Гроверы приходили к нам всегда не раньше восьми, и я надеялась, что успею переодеться и помыться к их приходу. Вбегая в гостиную, я радостно затрясла головой, стараясь стряхнуть воду, и не заметила что в комнате не только мои родители. Я резко остановилась и перестала улыбаться. Мое сердце совершило сальто и опустилось в районе пяток, когда я увидела прекрасные родные глаза.
Когда наши глаза встретились, мне показалось, что в комнате не осталось никого кроме нас двоих. Это чувство длилось лишь миг, я моргнула, старясь скинуть с себя непонятное волшебство, но ничего не помогало. Лучшее, что могло привести меня в чувство, нагрубить ему. Когда я хамила, мне удавалось контролировать свою реакцию на него. В его излюбленной манере, я приподняла брови и равнодушно отметила:
— Неужто вернулся? Наконец-то, а то Мери нас всех просто достала, вопросами о том, когда ты вернешься.
Я почти не соврала, только умолчала, что Мери спрашивала всего 2 раза, и притом не всех, а только Бет.
Я не хотела дожидаться, что же он ответит, сердце стучало так сильно, и я испугалось, что Калеб поймет, как не правдивы мои слова. И поймут все, как я рада видеть его на самом деле. Как подтверждение моим мыслям, я перехватила хитрый взгляд Самюель, когда бросилась верх по лестнице. Значит, она все- таки догадывалась. Ну что ж, она моя мама и, как ни кто иной, она все знает обо мне. В последнее время я не делилась с ней своими переживаниями. Ничего не рассказывала, только, видимо, она и так слишком хорошо меня понимала.
Переодеваясь я перебирала в голове все детали того как он выглядел. Вроде бы простая футболка и темно-синие джинсы не должны делать его привлекательными, и все же не вспоминать о нем без содрогания я не могла. Его глаза оставались все того же серебристого цвета, как я помнила. Но все же, что-то изменилось. Я не могла поверить сама себе и признаться, что, кажется, и он был рад видеть меня. Неужели я так отчаянно хочу этого, что мой мозг воплощает подобные фантазии? Все-таки я схожу с ума, или просто он сводит меня с ума.
Как обычно я не стала медлить наверху. Но спустившись вниз, и увидев его высокую фигуру, застывшую около дивана, я в нерешительности остановилась. Я не была готова к тому, чтобы спокойно сидеть с ними и игнорировать его присутствие. Мне стало страшно, что я не выдержу и кинусь ему на шею.
Не думаю, что покажется странным, если я пойду на кухню. Мне нужно было есть, так почему не сейчас. Возможно, через некоторое время я найду в себе силы и смогу ненадолго побыть в гостиной. Но только я открыла дверку холодильника, как поняла что уже не сама. Разве могла я спутать его запах с чьим-либо другим.
Выглянув из-за дверки холодильника, будто защищаясь ею, я только уверилась в своей догадке. Как всегда прекрасный, он нерешительно завис передо мной. Его глаза внимательно следили за моими движениями. Неужели боялся, что я огрею его замороженным окороком?
— Тебе чего? — как можно более грубо буркнула я, и немного расслабилась, отметив, что все же могу сопротивляться его очарованию. Еще несколько минут, и можно предположить, что я выдержу целый вечер в его компании.
— Не хочется сидеть со стариками, — равнодушно пожал плечами он и внезапно улыбнулся так ослепительно, что я перестала дышать. Как можно улыбаться так, приходя на мою кухню и лишать меня моего достоинства?
Я сразу же разозлилась на себя и свою реакцию. Но не смогла сказать ему что-то злое. Он смотрел на меня таким очаровывающим взглядом, поддаться которому я не хотела, но и не могла отвести свои глаза. Какая же я все-таки слабая. Один его взгляд и я таю, словно масло.
— Как отдохнул? Кинул свою девушку, чтобы поехать развлекаться? — я не удержалась от колкости и угрюмо рассмеялась. На самом деле хотелось закричать: как ты мог уехать так надолго?
Он ответил милой улыбкой. Его глаза будто бы удерживали мои, насильно. Я не могла отвести взгляда. Когда я закрыла глаза, думать стало легче, но услышав его мягкий бархатистый голос, слишком близко, чуть не застонала. Он стоял уже ближе.
— А тебя что-то расстраивает?
Калеб оказался около меня, слишком близко и когда я все же набралась смелости раскрыть глаза, оказалось что он стоит прямо передо мной, будто заточив меня между своим телом и холодильником.
Я чувствовала на себе его взгляд. Он жег меня огнем, проникал в душу, будоражил кровь. От этого взгляда, кружилась голова, и меня попеременно бросало то в жар, то в холод. Я желала его, как никого и никогда.
Теперь, когда он был от меня совсем близко, я видела, что его глаза выражают муку и страсть. Стук сердца отдавался в моих ушах.
Калеб коснулся моего лица, и я почувствовала, что его тоже бьет дрожь. Неужели мне действительно все равно, что будет? И снова мое сердце неистово застучало.
Все что я могла, это стоять, схватившись за открытую дверцу холодильника, и заворожено смотреть на него. Еще никогда ранее его глаза не были такими живыми. Из них исчезла прежняя холодность.
Я тихо выдохнула, видя его колебания, и понимая, что жажду поцелуя. Он не хочет меня, или же не хочет обижать? Я совершенно ничего не могла понять. Но мой вздох, кажется, вывел его из ступора. И вот мы продолжали смотреть друг на друга. Мое тяжелое дыхание сжигало все мысли и сомнения, и не в силах
