Дом состоял из двух этажей: нижний – гостиная со стеклянной стеной, выходящей на океан, а второй – гигантская спальня, где господствовала водяная кровать.
– Пожалуйста, – повторял Джейсон, – будьте очень аккуратны.
– Ну конечно, мистер Суонкл, – отвечала Ангель, глядя на него широко открытыми, радостно взволнованными глазами. – Я всегда мечтала о таком доме, и не сомневайтесь: мы будем его беречь, как свой.
Джейсон почувствовал облегчение. Жена Бадди оказалась вовсе не голливудской шлюшкой, как он опасался. Совсем молоденькая, наивно-восторженная. На редкость красивая. Но скучненькая. С ней можно примириться. Она не соперница. Он уехал в полном убеждении, что не совершил ошибки, одолжив им дом.
Бадди и Ангель освоились в доме сразу же. Они возбужденно обсуждали пробу Бадди, прочли вместе страницы сценария, разогрели замороженную пиццу в микроволновой печи. Потом долго и неторопливо занимались любовью на водяной кровати.
– Я тебя очень люблю, Бадди, – повторяла Ангель. – Так люблю!
Он упивался ее обожанием. Лежал на кровати и воображал, что это его дом, что он кинозвезда и никто, ну никто не может у него этого отнять. Потом заснул, и вновь его преследовали лица из постоянных кошмаров. Однако утром, когда прибыл обещанный Джейсоном автомобиль с шофером, он был в хорошей форме, успев пробежаться по берегу, поплавать в прибое и съесть внушительный завтрак из яичницы с грудинкой.
Он оставил Ангель ключи от «Понтиака»и пятьдесят долларов. Джейсон выдал ему аванс в двести долларов. Дамы должны были приехать дня через два, и прежде Джейсон хотел снабдить его новой одеждой. Против этого он возражать не собирался. Ему казалось, что поехать они должны в магазин Тряпичника, но он ошибся. Когда они заехали за Джейсоном, тот велел шоферу отвезти их в «Биджан»– самый дорогой элитарный салон мужской одежды на Родео-драйв, где они провели три часа, потратив их на приобретение полной экипировки в двух вариантах.
Бадди не мог поверить своей удаче: все это только за то, что он будет сопровождать двух старух?
– Одежда остается мне, так? – спросил он категоричным тоном.
– Разумеется. – Джейсон просиял. – А не перекусить ли нам? «Ма Мезон» вас прельщает?
«Ма Мезон» его прельщал, но, может быть, показываться там с Джейсоном Суонклом не так уж разумно? В нем с первого взгляда виден педик, и все решат, что он – его мальчик. Он ведь заметил взгляды, которыми обменивались продавцы, когда он примерял одежду и поворачивался перед Джейсоном в ожидании одобрения.
Он замялся.
– Я, собственно, избегаю тяжелой еды. И вообще ем мало.
– Но вы можете заказать что-нибудь простенькое, – не отступал Джейсон. – Салат из утки у них что-то божественное! – И он восхищенно поцеловал кончики пальцев.
Бадди покачал головой.
– Мне надо вернуться. Поработать над ролью, понимаете?
Джейсон согласно кивнул.
– Завтра в двенадцать я пришлю за вами шофера, и мы отправимся позавтракать.
– Мне кажется…
– Это необходимо. Я хочу познакомить вас с Патриком, администратором «Ма Мезон». Когда вы повезете туда дам обедать, я не хочу, чтобы вы вели себя как турист.
– Да, пожалуй…
– До завтра, – отрезал Джейсон.
Увернуться не удалось.
До пляжа Монтана гнала «Мазератти», выжимая из мотора все, а затем помчалась по Прибрежному тихоокеанскому шоссе, остановившись только, чтобы съесть гамбургер и запить его кока-колой. Они пытаются отделаться от нее. Это ясно. Она знает, чувствует… Сволочи! «Люди улицы» принадлежат ей, и она их не отдаст!
Джордж Ланкастер… Джина Джермейн… Чего добиваются Оливер с Нийлом? Превратить фильм в дерьмо? В поделку, которыми знаменит Оливер? А ей-то казалось, что у Нийла больше чувства собственного достоинства.
Она настроила приемник на тяжелый рок, выкурила несколько сигарет подряд и постепенно пришла в норму.
Почему, собственно, она взбеленилась? Ну, он хочет дать пробу дуре-блондинке. Так что? Стоит ему увидеть ее на экране, как он поймет, что она ни с какой стороны для роли не подходит.
И Оливер поймет.
Мужчины… Возможно, его ослепили внешние данные Джины. Она подняла ненужную бучу только потому, что Нийл не переговорил с ней прежде. Так у нее же четверо кандидатов на Винни, и она не думает спрашивать его мнения, пока не сможет показать ему пробы. Снимать фильм значит рисковать. Никто не способен предвидеть, что произойдет с актером или актрисой перед камерой. Возможно – чудо, возможно – крах. Вот и Джина, одетая, причесанная как надо, выполняя указания… маловероятно, но теоретически возможно.
Пусть Нийл и Оливер играют в свои дурацкие голливудские игры. Она тоже умеет играть, если им этого хочется.
Когда она вернулась домой, Нийл спал перед работающим телевизором. Будить его смысла не
