Мать и сын углубились в составление матримониальных планов и нечаянно посеяли семена, давшие в скором будущем самые ужасные всходы.
ДЖЕФФРИ — ЛЮБИМЕЦ ПУБЛИКИ
Время перешло за полдень, когда была наконец выбрана невеста для Джеффри и брат его получил длинное наставление, как лучше склонить Джеффри к женитьбе.
— Не уходи от него, пока не получишь согласия, — были последние слова, с которыми леди Холчестер проводила сына в гостиницу Нейгла.
— Если Джеффри не ухватится за мое предложение, — ответил Джулиус, — я соглашусь с отцом, что случай безнадежный. И поступлю, как отец: навсегда вычеркну Джеффри из моей жизни.
Столь сильные выражения были чужды старшему сыну лорда Холчестера. Нелегко было вывести из равновесия этот дисциплинированный и размеренный характер. Не было на свете более разных людей, чем эти два брата. Как ни прискорбно, но истина требует признать, что ближайший родственник «первого весла» Англии превыше всего ставил развитие интеллекта. Этот вырождающийся британец глотал огромное количество книг, но не мог проглотить и полпинты пива. Выучил несколько иностранных языков, но не сумел научиться грести. Усвоил дурную привычку, вывезенную из-за границы, — играл в свободную минуту на музыкальном инструменте, и не мог усвоить чисто английскую добродетель — способность отличить в конюшне хорошую лошадь от плохой. Вообразите — не имел ни бицепсов, ни книжки для записей пари! Как при всем этом он умудрялся жить, одному небу известно. Он во всеуслышание признавал, что не считает лай гончих услаждающей слух музыкой. Он мог поехать в чужие края, узреть непокоренную вершину и равнодушно от нее отвернуться. Такой не полезет тут же покорять ее, британская гордость не взыграет в нем. Подобные типы нередко встречаются среди низшей породы людей, обитающей по ту сторону Ла- Манша. Возблагодарим же Бога, сэры, что английская земля никогда не была и не будет для них благодатной почвой.
Приехав в гостиницу Нейгла и не найдя никого в вестибюле, Джулиус обратился к юной леди за стойкой. Юная леди читала вечерний выпуск газеты с таким увлечением, что ничего не видела и не слышала. Джулиус прошел в кофейный бар.
Официант у себя в углу уткнулся во вторую газету. Три джентльмена за тремя столиками уткнулись в третью, четвертую и пятую. Никто из них, углубившись в чтение, не оборотил головы на вошедшего. Джулиус пытался вернуть к жизни официанта и спросил, где он может найти Джеффри Деламейна. Услыхав знаменитое имя, официант вздрогнул и оторвал взгляд от газеты.
— Вы брат мистера Деламейна, сэр?
— Да.
Три джентльмена за столиками вздрогнули и оторвали взгляд от своих газет. Ореол славы Джеффри бросил отблеск на его брата, мгновенно возвысив его в общественном мнении.
— Вы найдете мистера Джеффри, сэр, — ответил официант, заикаясь от волнения, — в гостинице «Бутыль и затычка» в Патни.
— Я ожидал найти его здесь. У нас назначено свидание в этой гостинице.
— Вы разве не слыхали ужасную новость, сэр? — вытаращил глаза официант.
— Нет.
— Господи, спаси и помилуй! — воскликнул официант и протянул Джулиусу газету.
— Что это такое? — спросил Джулиус.
— Что такое? — переспросил официант осипшим голосом. — Страшное несчастье. Страшнее не помню. Под ударом Великие Фу- лемские состязания. Тинклер скапутился.
Три джентльмена, громко вздохнув, откинулись каждый на спинку стула и хором повторили ужасную новость:
— Тинклер скапутился.
Человек, на глазах которого разыгрывается величайшая национальная трагедия, а он и слыхом не слыхал о ней, должен благоразумно прикусить язык и собственными силами восполнить пробел. Джулиус взял у официанта газету и сел с ней за столик: прежде всего надо выяснить, что такое Тинклер — человек или животное, и во-вторых, что за недуг кроется под словом «скапутился».
Найти сообщение о Тинклере не составило труда. Оно было набрано самым крупным шрифтом, ниже шел комментарий первый, освещающий факт с одной стороны, еще ниже — комментарий второй, освещающий факт с другой стороны. В более поздних выпусках обещались новые факты и новые комментарии. Британские газеты залпом королевского салюта известили о несчастье нацию, завороженно склонившуюся над книжками для пари.
Если отбросить сантименты, факты были просты и немногочисленны. Знаменитый спортивный клуб «Север» обратился к знаменитому клубу «Юг» с предложением устроить спортивные состязания. Программа обычная: бег, прыжки, метание молота, метание крикетных шаров. Состязания завершались бегом на самой длинной и трудной дистанции, какую когда-либо бежали два сильнейших бегуна от «Юга» и «Севера». Сильнейшим от «Юга» и был Тинклер. Тысячи пари были заключены на него. И вдруг — катастрофа, легкие Тинклера не выдержали тренировок, и Тинклер «скапутился». Сладкая мечта о новом рекорде, а еще важнее перспектива крупных проигрышей, — вот чего в один миг лишились миллионы британцев. У «Юга» не было второго такого, как Тинклер. Проверили весь на личный состав английских атлетов; нашелся один человек, который, пожалуй, мог бы заменить Тинклера, но только согласится ли он бежать при сложившихся обстоятельствах. Имя этого человека, к своему ужасу прочитал Джулиус, было Джеффри Деламейн.
Глубокое молчание воцарилось в баре. Джулиус положил газету и огляделся. Официант в углу колдовал над книжкой для пари. Три джентльмена каждый у себя за столиком колдовали над своем книжкой.
— Пожалуйста, уговорите его! — умоляюще произнес официант, увидев, что брат Деламейна встал, собираясь идти.
— Пожалуйста, уговорите его! — как эхо воскликнули джентльмены, увидев, что брат Деламейна взялся за ручку двери.
Джулиус подозвал кеб и велел везти его в гостиницу «Бутыль и затычка», что в Патни. Извозчик, уткнувшись в известную книжку, услыхав адрес, преобразился. Не надо было понукать его. Кеб мчался со всей скоростью, какую можно вообразить.
Чем ближе к гостинице, тем явственнее были заметны признаки великого всенародного возбуждения. С небывалым единодушием уста всех повторяли одно имя: «Тинклер». Сердце всей нации билось в унисон, то замирая, то бешено колотясь — найдется ли замена Тинклеру; заключались новые пари, особенно в кабачках. Перед самой гостиницей зрелище поистине не поддавалось описанию. Даже лондонское отребье присмирело перед лицом национального бедствия, даже уличный торговец, снующий в толпе с орехами и сластями, предлагал свой товар без обычного зубоскальства; и к чести британцев надо сказать, немного нашлось любителей щелкать орешки в этот грозный для нации час. Полиция была на месте, и в больших количествах, являя трогательное, хоть и молчаливое единодушие с толпой. Джулиус, задержанный у входа, назвал свое имя и вызвал бурю оваций. Его брат! О небо, его брат! Толпа окружила его, ему жали руки, его благословляли. И едва не задушили, не вмешайся полицейский, благополучно переправивший его в заповедное место по другую сторону гостиничных дверей. Едва он вступил на первую ступеньку идущей вверх лестницы, на верхней точно лопнула хлопушка. «Раздайсь!» — послышался оттуда чей-то возглас. Сквозь людское месиво, забившее лестницу, сверху протискивался человек без шляпы и во всю глотку орал: «Ура! Ура! Он согласен! Он побежит!» Сотни, тысячи голосов подхватили новость. Вопль восторга прокатился по толпе, ожидавшей снаружи. Обезумевшие от радости газетные репортеры, выскочив из дверей гостиницы, наперегонки ринулись к кебам — кто скорее донесет британцам спасительную весть. Рука хозяина, ведшего Джулиуса по лестнице, дрожала от возбуждения. «Его брат, джентльмены! Его брат!» — то и дело восклицал он. При этих магических словах толпа мгновенно расступалась, образуя узенький коридор. При этих словах дверь совещательной комнаты гостеприимно распахнулась и Джулиус очутился
